Марк Юдалевич - Дни испытаний

Служебный ход был закрыт. Нина вошла с главного. И, пораженная, остановилась у дверей. На ее рабочем месте была другая продавщица. Уже немолодая, она энергично орудовала у весов. Галя Воронцова, бросив своих покупателей, подбежала к Нине.

— Такой закон, — виновато, как будто сама выдумала этот закон, пояснила она. — Тебя не имеют права допускать к весам, пока все не выяснится.

Нина молча вышла. Еще один незаслуженный удар нанесла ей судьба. А Горный! Неужели он не мог даже предупредить ее, чтобы не ходила в магазин, чтобы не испытала еще и этого унижения. И сейчас он даже не пытается найти ее, поговорить с ней…

Куда же теперь? Что теперь делать?.. И вот снова, как после смерти отца, Нина сидит в халате возле своего аквариума. Те же грустные, одинокие мысли приходят к ней.

Давно уже она не оставалась надолго со своими рыбками. С тех пор, после папиной смерти. Впрочем, не так уж давно, всего какие-то полгода отделяют Нину от тех дней. А сколько нового горя, обид нанесли ей люди. Сколько… Нет, не стоит думать об этом. Вообще, не надо думать. Как хорошо не думать! Вот они, молчаливые друзья. Они ни о чем не спрашивают, им не нужно ничего объяснять.

— Как поживаете, Николай Савельевич? — мысленно обращается Нина к лялиусу. — А вы, Любовь Ивановна, все такая же поворотливая, хотя и солидная. Вас-то я вижу каждый день. А вот тебя, Рыжий, — Нина смотрит на розовую данию, — тебя так ни разу нигде и не встретила. Теперь, наверное, я бы и не узнала тебя. Ты, конечно, уже забыл незнакомую чудачку, которая послала тебя за мороженым и исчезла. А ты, Леночка…

Как хорошо сидеть возле аквариума! Не думать ни о чем…

Вечером прибежали Галка и Верочка. Нина ждала, что они принесут какую-нибудь весточку от Горного. Весточки не было. Но зато девушки рассказали, как Горный в присутствии Гали звонил начальнику торга и рьяно отстаивал Нину: «Не допускаю мысли, чтобы она могла украсть». Нину резануло это слово — украсть — но все-таки ей стало немного легче от того, что Александр Семенович воюет за нее.

Девушки расспрашивали о том, что сказал Юрий Филиппович. Радовались, что дело попало к нему. «Он разберется. Поможет. Да и самим надо. Мы же знаем тебя». Говорили очень долго, горячо, особенно Галя.

— Надо бороться, надо доказывать, — то и дело повторяла она. И вдруг спохватилась: — Вот с кем надо поговорить, с Зубом. Завтра же пойду к нему.

Девушки ушли поздно. Нина проводила их. Потом, сделав порядочный крюк, завернула в тот сквер возле кино, который они с Александром Семеновичем называли «нашим»: может быть, он ждет ее там.

Горного в сквере не было.

Больше двух часов, не отвечая на многочисленные телефонные звонки, никого не принимая, бьется Юрий Филиппович с Ниной.

— Может, так бывало, что фактуру возьмешь, а товар забудешь. — Юрий Филиппович тянется рукой к отсутствующим счетам. «Эх, так бы и откинул одну костяшку направо», — невольно думает Нина.

— Так не могло быть.

— А какие отношения у тебя были с Горным?

— Самые лучшие.

— Я слышал об этом, — Юрий Филиппович наклоняет бритую голову, словно рассматривает что-то на столе. — А вот не отразились ли эти отношения на службе. Может быть, вы так, дружески что-нибудь не оформляли, оставляли на завтра, послезавтра. Потом ты подписывала не глядя.

— Ну что вы? Он так же, как и вы, аккуратен во всем. Он не раз говорил — дружба-дружбой, а служба службой.

— Да-да. Задала ты нам задачу, — говорит Юрий Филиппович. Внутри магазина хищения не могло быть — это ясно. Там некому Куда исчезли деньги, черт их побери?..

Следователь прокуратуры Иван Ларионович Дырин больше всего ненавидел свою фамилию. «Надо же — Дырин! — с возмущением размышлял он. — Дырин — как будто я пустое место».

Несколько дней назад у Дырина был неприятный разговор с начальником отдела.

— Не идет у вас, товарищ Дырин, не идет, — констатировал начальник. — Не могу понять — почему, но не идет. Хватаетесь вы как-то за мелочи. А сути не замечаете. Что же, посмотрим еще некоторое время, а там придется решать. Решать придется.

Впрочем, на невеселые мысли наводили Ивана Ларионовича не только его фамилия, но и постоянные неудачи в работе.

В свое время Дырин был оперативным работником ОБХСС. Однако за два года на этой должности ему не удалось раскрыть ни одного дела. Нередко Иван Ларионович слышал от товарищей:

— Дырин, опять твоих зацепили. Девятый — промтоварный.

Иван Ларионович только сопел. Сопел так же старательно, как и безрезультатно. Его трудам в ОБХСС подошел бы бесславный конец, если бы не излишняя гуманность начальника, который очень не любил увольнять людей. Но тут сам Иван Ларионович заявил, что он хочет учиться. Начальник ухватился за эту идею. Действительно, нужно поучиться товарищу, тогда, может быть, дело пойдет.