Марк Юдалевич - Голубая дама

Начало нашего города, как многого другого в России, — в славных делах Петра Великого. Пробивая путь к морю, яростный преобразователь вел жестокие войны. Для пушек и другого оружия был необходим металл.

Царь повелел повсюду разыскивать металлические руды. Его указ с характерной для петровского стиля прямотой, без многословия обещал: «За объявление руд от великого государя будет жалованье, за сокрытие — горькое битье батогами и яма».

Выросла горная промышленность на Урале. Рудознатцы богатейших заводчиков Демидовых проникли на Алтай. Здесь строили демидовские люди первые рудники и заводы, а вокруг них возникали поселки.

Пригожая и обожавшая веселье царица Елизавета Петровна, нуждаясь в средствах на дворцовые роскошества милостиво повелела демидовские заводы в Сибири «взять на нас».

Определив в «вечные работы» окрестных крестьян, царская семья, на зависть не успевшим развернуться на Алтае Демидовым, грабила горные недра. Спустя полстолетия на алтайских заводах дымили не семь, как у Демидова, а более сотни плавилен. Только в нашем городе их было около тридцати.

Трудом и талантом работных людей преобразился дикий и безлюдный край. Не только в России, но и во всей Европе по добыче серебра, как свидетельствуют историки, «не отыскивалось сим заводам равных»…

Но тяжелее каторжной была жизнь созидателей, вечных работников, их наказывали за все. За то, что не осилил урок, за то, что «переробил», сделал больше. За то, что пел песни. Жег вечером огонь в своем доме. Не снял за три шага шапку при встрече с начальством. Секли, пороли, навешивали на шею цепь с двухпудовой гирей, сажали в чан с ледяной водой.

Бергалы (так именовали горнорабочих от испорченного немецкого «бергайер») мечтали «переменить участь», сознавались в несовершенных убийствах, чтобы попасть на каторгу, бежали в черневую тайгу, в каменные горы.

Народная фантазия славила удачливых беглецов, наделяя их колдовской силой.

Знатный беглец Сорока от пули заговорен. Словил его пристав, в железы заковал, в темницу посадил. Сорока ручками развел — железо порвалось, как казенная бумага. Беглец дунул, плюнул, сквозь стену прошел. Словили Сороку сызнова. «Теперь от тебя не отойдем ни на шаг!» Беглец попросил воды испить, да в ковш нырнул и — только его видали.

Изловили в третий раз. Теперь, бают, воды не проси. Теперь мы тебя прикончим. «Ваша воля, — согласился Сорока. — Дайте только табачку курнуть допрежь смерти». Курнул — и с дымом улетел…

Это только одна из многих легенд, которыми овеяна городская старина. Жил в городе знаменитый механикус, творец «огненного действия машины». Об этом человеке, который целью жизни ставил «власть воды пресечь» и «облегчить труд по нам грядущим», ходили затейливые сказы.

Будто однажды ночью он, как сказочный Иванушка, словил Жар-птицу и заставил ее робить на себя. (А звали его как раз — Иван!) И еще, будто осилил он самого черта, согнул его в бараний рог, засадил под стекло. Черт стрелками водит, указует, какая погода — дождик, ведро, мороз, вьюга, падера.

И еще, будто механикус знает слово. Скажет его дома, а за семь верст оживет его машина.

Слово, впрочем, знали многие. Особенно плавильщики руд, Старик, с юности приставленный к плавке серебра, глянет через окошечко на кипящую руду и бормочет: «Ну, варнаки, с богом!» Значит, не мешкай, разбивай летку.

Другие пробовали эти слова повторять. И наши, и саксонские немцы у печей вставали, такой плавки не получалось. Видно, знал старик какое-то особенное слово. Серебро сделало его незрячим. Он не видел ничего, опричь серебряного блеска. А блеск видел. И слова не забывал.

Впрочем, легенды складывались не только о работных людях, мастерах да механикусах. Есть на центральном городском проспекте старинный двухэтажный дом с удлиненными, вверху переходящими в плавные полуокружности окнами. С одного из многочисленных балконов опускается в сад удобная пологая лестница.

В этом доме сейчас помещается исполком городского Совета народных депутатов. Когда-то здесь находилась резиденция главного командира рудников и заводов, неограниченного властителя всей округи.