Яков Ильичёв - Сиваш

Сейчас полки пробиваются на полуостров. Жертвы колоссальны. По-видимому, потеряна половина всех войск, оставлены все до одного паровозы и вагоны, все танки. Утрачено все: хлеб, уголь и остатки веры в будущее. Да, в общем, его песня спета!

Но история отметит… К тому же он еще не сдается. Крым не отдаст. Защищать перешейки, бить на них красных — вполне возможно. Из Ливадии вызван Слащев — уже приехал. Зимой Слащев стоял на перешейках, пусть и сейчас…

Пусть гром, пусть кровь. Он, Врангель, не потерял присутствия духа, спасает ядро своей армии. История не забудет… Губы дрогнули, раздвинулись. Но вот услышал за дверью шаги, остановился у стола боком к выходу, принял сурово-энергичный вид.

В белой мохнатой бурке, в серой высокой папахе, мелко семеня, вошел генерал Слащев: отдохнул, посвежел, кажется — другой человек. Повернулся в одну, другую сторону, поднял голову к потолку, с иронической улыбкой отрывисто произнес:

— Здравствуйте! Думал, вы в Севастополе. Приезжаю — пусто, одни бумаги в штабе. Вы, оказывается, ближе к пеклу…

Едва поздоровались, Врангель повлек его к карте.

— Буденный — здесь!

Палец ткнулся на карте в железнодорожную степную станцию у Чонгарских мостов. Деловито и с обычной своей лихостью Слащев сорвал с себя папаху.

— Сколько?

Снял папаху и Врангель.

— Шесть-семь тысяч.

С едкой иронией, скрипнув зубами, Слащев спросил:

— Откуда он — с неба или из Каховки?

— Шутки неуместны! — Врангель отвернулся, сверкнули глаза.

Слащев величественно бросил:

— Прошу сообщить обстановку…

Врангель показал на карте, где может находиться Кутепов, где донцы. Кутепов по радио не отзывается. Известно, что его части отходили к Салькову. Ново-Алексеевка занята красной конницей. С севера и с востока пока не нажимают. Драценко на Перекопе. Настроение тяжелое. Красные заняли Чаплинку, северное побережье Сиваша.

Слащев принялся расхаживать по салон-вагону так же, как только что ходил Врангель, шаги лишь помельче. Заговорил категорически и резко, будто он, Слащев, сейчас командующий. Прошлой зимой удержал Крым. Собственно, ему, Слащеву, принадлежит Крым. Когда нужно спасти, тогда Слащев. Вот и стой, Врангель, слушай, что Слащев говорит, отвечай на вопросы. Вот тебе план-обороны. Что можешь возразить, кишка в черкеске?

Слащев остановился, усмехаясь. Врангель бросился прочь от карты, сшиб стул.

— Вы правы! Да, согласен! Это будет красивая операция. Прикажу собрать все донесения и приказы — для истории. Сейчас же переговорю с Павлушей.

Ногой откатив дверь, Врангель повелительно крикнул: «Пригласить!» — и, едва сдерживая волнение, вновь бросился по ковровой дорожке. Золотая шашка билась у широкой полы черкески.

Вошел спокойный, распорядительный Шатилов, сказал, что здесь репортер из «Таврического голоса».

— Позвать! — загорелся Врангель.

Шатилов повернул голову к приоткрытой двери:

— Позвать!

Репортер, немолодой человек, сперва неестественно, с какой-то торжественностью взял под козырек, затем поклонился. Слащев саркастически засмеялся, но репортер сделал вид, что не слышит. Врангель вежливо и мягко усадил его.

— Пишите…

Расхаживая, как учитель на уроке, принялся диктовать:

— После заключения мира с Польшей большевики бросили на меня все свои силы. Как вы знаете… уже три месяца у них лозунг: «Все на Врангеля!..»

Врангель горделиво и как-то радостно улыбнулся: столько доставил хлопот большой стране. Советам пришлось поднять всю республику, чтобы остановить его.

— Да, «Все на Врангеля!» — улыбнулся Врангель, — Мне сообщен интересный документ: интервью Ленина бельгийцу…

Слащев пристально разглядывал лицо Врангеля, его по-гусиному длинную шею, срезанный, плоский затылок, — казалось, лицо приделано прямо к шее. Глаза у подлеца умные, а затылок какой-то глупый. Слащев стиснул зубы. Он, Слащев, вновь отстоит Крым, а славу все же подхватит Врангель. Этот человек не знает идей, перед ним только цель, средства — любые. Вот и сейчас легко перемешивает правду с вымыслом…

— Против нас двинулись отборные коммунистические полки, школы курсантов, латышские дивизии и конные части. — Врангель старался говорить медленно. — Сегодняшний наш переход в Крым не был неожиданным. Но я решил оказывать сопротивление, удерживать Северную Таврию возможно дольше, наносить врагу короткие, удары, однако не ввязываться в упорные бои, которые грозили бы поражением моей армии…