Яков Ильичёв - Сиваш

Книга, брошенная им на стол, чуть было не соскользнула, однако Фрунзе молниеносным движением подхватил ее на лету, а потом резко задвинул ящик.

— Полностью и абсолютно верю в успех. Воля войск взять Крым сделает свое дело. Этого, наверно, не учитывают некоторые отправители телеграмм… Итак, едем к войскам — время не терпит, — едем в первые линии. На месте почуем, чем дышат дивизии, форсируем подготовку. Если больше нет вопросов и замечаний, прошу собираться в дорогу.

Фрунзе надел свою длинную с меховой опушкой бекешу. Крючками ловя петли, он говорил озабоченно, но со свободной силой:

— Меня волнует наша Азовская флотилия. Главком говорит, что получено сообщение комфлота; вероятно, канонеркам удастся выйти из Таганрога, хотя и мешает лед. Но это «вероятно» и этот лед! Я не знаю, что там у них заморозило: море или душу. Но без флотилии на левом фланге мы пропадем!.. Как пить дать! Еще раз передайте Азовской флотилии в Таганрог: во что бы то ни стало приблизиться к крымскому берегу и поставить минные заграждения не позднее восьмого ноября…

В коридоре штаба фронта гремели сапогами связные, слышались звон шпор, попискивание телеграфа. Фрунзе сунул в карман одному из своих ординарцев пачку махорки, ординарец широко улыбнулся. Высокорослый, он сверху вниз смотрел на прихрамывающего Фрунзе. Пропоет пуля в степи на виду у противника, снаряд вопьется в землю — ординарец готов грудью заслонить командующего. Ординарец строго нахмурился, услышав:

— Собирайся, Тимофей, едем…

Поздней ночью штабной поезд с автомобилями на платформе, дымя в звездное небо, вышел из Харькова в морозную степь — туда, в войска первой линии. Члены Реввоенсовета фронта, адъютант, шоферы, ординарцы — все, кроме дежурных и охраны, тревожно дремали на полках при желтоватом свете стеариновой свечи. Фрунзе лежал одетый, только снял сапоги… Да, лишь красноармейские массы, в конце концов, решают споры военачальников. Своими глазами хотелось увидеть и бойцов, и командиров, и Сиваш, и дороги. За окнами мигали огоньки, будто сигналили: «Вперед, вперед!» Но поезд вдруг остановился. Горел красный сигнал. Фрунзе сразу сел, обулся, провел расческой по темному ежику, усам.

— Что там?

Адъютант соскочил в темноту, скоро вернулся. Красный сигнал зажжен ремонтным отрядом. Дорога и мост разворочены, отряд работает без отдыха, может быть к полудню исправит.

Дорога и мост разворочены? Это сущие пустяки по сравнению с теми неожиданностями, которые могли быть впереди. Нечего задумываться. Движение полевого штаба к войскам не может прекратиться.

Фрунзе взялся за папаху.

— Мост — не великий пост, можно и объехать. Будите-ка всех, сгрузим автомобили и катим дальше.

— Ни зги, Михаил Васильевич. Темнота в степи.

— Зажгите фонари… И передайте по линии в Мелитополь, пусть вышлют нам навстречу паровоз с вагонами.

Под фарами металась заиндевевшая степь, дважды зайцы перебегали дорогу. Мрак казался бездонным. Но сзади небо вдруг посветлело. Начался рассвет. Потом возникло слабое зарево. Наконец взошло красное большое солнце. Машины выехали на крепкий мерзлый проселок, ведущий к берегу речки Янчокрак. Приподнявшись в автомобиле, Фрунзе нетерпеливо поглядел в бинокль и повернулся к спутникам:

— Должен заметить, что и здесь нет переправы. Абсолютно!

Деревянный мост был раскидан, остались одни сваи, пути нет. Все вышли из автомобилей. Фрунзе резко расправил плечи, шагнул к берегу.

— Время не ждет. Дальше, очевидно, по способу пешего хождения.

Вслед за ним двинулись адъютант и члены военного совета. Ползком перебрались по обломкам моста и, не мешкал, пошли по степи прямиком к ближайшей станции. На ходу — жарко! — Фрунзе расстегнул бекешу…

Отвечал на отрывистые вопросы спутников, говорил, например, что лучший способ передвижения по степи — на коне: с седла прекрасный обзор, вражескую разведку издали видно; а замолчав, снова и снова принимался думать о предстоящей битве. Главные силы Врангеля стояли на Перекопе. Часть сил обороняла Чонгарскую переправу в ста верстах на восток, влево от Перекопа. А всего меньше белых войск должно было быть еще левее, на защите Арабатской стрелки, очень длинной и невыгодной для переправы.

Однако переход именно по Арабатской стрелке был очень заманчивым… Когда Фрунзе говорил, что уверен в успехе штурма, он рассчитывал на левофланговый маневр, который может осуществить Четвертая армия.