Василий Бочарников - Тропинка к дому

Мужчина не может жить без женщины, это известно со времен Адама и Евы. Иначе человечество останется без будущего. Любовь — вот что всему начало начал.

Это у нас. Ну, а как у растений? Тут тоже, оказывается, все крепко-накрепко связано. В подтверждение этому расскажу одну маленькую историю.

Лет десять-двенадцать назад было это, тогда как раз началось сильное увлечение «зеленой аптекой». Чего одни названия растений стоили! Зверобой и чемерица, пижма и чистотел, пастушья сумка и почечуйный горец, тысячелистник и череда, каждое будто вынуто из поэтической строки.

Особенно славили (да и сейчас ей большой и справедливый почет и уважение) облепиху. Скольким болезням, атакующим человека, преграду ставит, от скольких излечивает! Ценнейшее растение. Вот и в наши края Центральной России пришло оно из Сибири, знатно прижилось.

В тот год мы как раз сад-огород обживали. Как же можно было забыть про облепиху?! С большим трудом добыли два растения. Но продававшие — то ли из скромности, то ли из большого доверия — никаких наставлений не сделали. Для нас же главным было посадить облепиху на ухоженной земле. Потому-то, когда наш деревенский сосед, тоже возбужденный славой облепихи, попросил уступить одно растение, мы охотно это сделали… Ах, если бы знать тогда, как бездушно и жестоко мы разбили любовь.

Растет наше деревце, листочки узкие, серебристо-зеленые, поднимается ввысь, раздвигается вширь, цветет каждую весну, а заветных ягод нет и нет.

«Ладно, подождем нового лета», — успокаивал я себя.

Так бы и жили ожиданиями неизвестно еще сколько времени, да побывал у меня друг-лесовод. И ахнул:

— Вы что же, одно это деревце купили?! Кто же так жестоко над вами подшутил?

— Купили два. А что?

— Два? А второе где?

— Соседу подарили. Но оно зачахло, и он его срубил и выбросил.

— Ну, садоводы! Ну, любители! Ничего не скажешь! — развел друг руками. — Хоть бы меня спросили.

— Да объясни же толком, в чем дело?

— Женщину с мужчиной разлучили, любовь так запросто загубили. Лю-бовь! А еще ждете урожая, ягод. Эх, эх… Видно, придется мне подыскать вашей одинокой особе жениха.

Друг, на то он и друг, сдержал слово. «Жениха» мы пристроили рядом с «невестой» и теперь ждем: будет любовь у них и что она даст.

Что может вырасти в крапиве, если она даже на вид дышит лютой злобой, готова жечь каждого, кто сунется в ее дремучие заросли? Задай сто вопросов разным людям, а ответ получишь один: конечно, ничего.

Я спускаюсь по угору с ведрами на ключ, вот слева и справа от тропы начинается ольховый лесок, а под деревьями заросли крапивы. Но сегодня и в этой неприятной крапиве обозначились какие-то перемены; что притянуло мой взгляд, пробудило любопытство? В самой-самой крапивной густели, поднявшись над нею, зацвели лесные колокольчики. И сами по себе это удивительные цветы: колокол о пяти сомкнутых лепестках и только на концах разрезы, светло-лиловые лепестки слегка загнуты наружу. Чаша колокола просторная, в дождик или на ночь шмель может забраться и уютно укрыться там, чуть потеснив острый стерженек.

Полевые колокольчики тоже красивы — не пройдешь мимо, залюбуешься. Лесные — крупны и не уступают им по красоте. И вот что еще дивно: одни колокольчики лиловые, а рядышком, у их братьев, колокольцы уже не лиловые, не синие, а белые-белые. Все такое же: стебель, листья, рост, только колокольцы белые. Летом в природе белого мало, и потому далеко приметны они.

Так вот что доверено крапиве — хранить красоту.

Забыта напрочь жгучая стена крапивы, оставив ведра, я иду, иду напролом к этим цветам лета. Колокола, белые и лиловые, в бусинках росы. В их чашах еще таится полусумрак и тишина теплой июльской ночи… Жду… Вот сейчас зазвонят колокольчики, оповещая всех, что уже утро.

Есть растения, которым обязательно нужна подпора, самим по себе им расти трудно и даже невозможно. А вот с подпорой другое дело: и быстро развивается, и надежно утверждается в жизни.

Кто не видел, как растет дикий хмель: тихо присоединится к ольхе, рябине или черемухе и давай оплетать крепкими зелеными шнурами с крупными, в ладонь, листьями ствол, ветви; с одного дерева, случается, перекидывается на другое и все вверх, вверх, пока не доберется до самой маковки, и там развесит свои легкие золотистые шишки. Попробуй — достань!