Игорь Муратов - Окна, открытые настежь

— Вот как? — удивилась Женя. — Поздравляю… Давно?

— В воскресенье три месяца, — сообщил Дима довольно хмуро.

— А пролетели они как один день, — неестественно засмеялась Аллочка.

— Очень приятно, — пробормотал Виталий. Он не понимал, какого дьявола они явились сюда.

«Быстро же он меня забыл», — подумала обиженно Женя. Она до сих пор почему-то считала, что Дима долго будет тосковать.

— Между прочим, я с твоим супругом еще не знакома, — сказала Аллочка. И, пожимая руку Виталия, мысленно оценила: «Красив. И кто бы мог подумать? В школе ни один мальчишка не обращал на нее внимания».

— Хотели было пригласить вас на свадьбу, — оказала Аллочка, — только Димина мама решила, что неудобно… А по-моему, это предрассудки. Мы счастливы, да и вы тоже, по всей вероятности. Почему бы нам и не поддерживать добрые отношения? Ведь так мало знакомых, с которыми можно было бы найти духовный контакт.

— Не так уж мало, — сухо возразил Виталий.

— А где твой инструмент? — спросила Аллочка Женю, бросив взгляд в ту сторону, где стояло раньше пианино (его продали месяц назад, когда отец сказал, что надо выкупить шлакоблоки на окладе).

— В ремонте, — покраснела Женя. Она никак не могла привыкнуть к этой лжи. Но Крамаренко требовал строжайше скрывать продажу вещей. Не только мать, даже соседи не должны были знать об этом.

Крамаренко с бессмысленным упрямством оберегал «престиж семьи», на каждом шагу доказывал, что строительство почти не отражается на их бюджете.

Тетя Лиза недавно на рынке чуть не расплакалась от стыда — выбирала кусочек свинины подешевле, а въедливая соседка возьми и спроси: «Что это вы прибедняетесь? Омелян Свиридович вчера сказал моему, что привез из Зеленограда двух гусей и боится, как бы не пропали — места в холодильнике нет».

Виталий тоже еле удержался, чтобы не устроить тестю скандал, — Крамаренко начал болтать соседям, будто Виталий каждый месяц получает какие-то фантастические премиальные, на них, мол, собственно, и строится дом.

«Для чего это? — не раз спрашивал он у Жени. — Ведь все знают, что у нас из-за этого строительства туговато с деньгами». Женя только мрачнела.

— Как? Твое пианино в ремонте? — сделала Аллочка удивленные глаза. — Ты же его настраивала полгода назад.

— С ним случилась авария, — пояснил Виталий, театрально вздохнув. — Я полез прибивать картину, стал на пианино в тяжелых сапогах, и крышка лопнула.

— Нет… серьезно? — опросил доверчивый Дима. Он был ошеломлен такой дикостью. — В сапогах… на пианино?

— Совершенно серьезно, — подтвердила Женя, развивая этот эффектный экспромт. — Он провалился, задрыгал с перепугу ногами и порвал все струны.

— О, это был незабываемый концерт в додекафоническом стиле, — добавил Виталий.

Чувство юмора выручало их с Женей в трудные минуты.

— А где ваша комната? — поинтересовалась Аллочка. Она намеревалась сделать небольшую экскурсию по квартире.

— Там сейчас мама задремала, — придумала Женя. Аллочка могла раззвонить всем знакомым, что у Жени с Виталием плохонькая железная кровать, а одежда висит в углу под старой простыней.

— Ты еще не приобрела чешский гарнитур? — спросила Аллочка. — Спальня у чехов — просто чудо!

— Мне не нравится, — сказала Женя.

— И мне тоже, — поддержал Виталий. — Центральноафриканские гарнитуры куда интереснее. Представляете? Бамбук, зубы крокодила и синтетическая обивка под шкуру леопарда. Ультрамодерн!

— Не знаю. Не видела, — процедила сквозь зубы обиженная Аллочка.

— Мы пришли… Мы с Аллой хотели, — начал Дима, облизав сухие губы, — чтоб ты, Виталий, и ты, Женя, пришли к нам на небольшой банкет. Будут в основном свои… в «Кристалле».

— Еще до сих пор свадьбу справляете? — удивилась Женя. Она уже не чувствовала обиды, что Дима не тоскует по ней.

— Нет, — блеснула стекляшками очков Аллочка. — Совсем по другому поводу. Димку премировали месячной зарплатой.

— За что-нибудь «турбинное»? — опросил Виталий.

— Ага, — сказал Дима и покраснел. — Конечно, не я один получил… Творческая группа конструкторов. Это за пройденный этап…

— На сколько же киловатт теперь замахнуться думаете?

— На триста тысяч. Не меньше.

— Фантастика!

— А я помню, — вмешалась в беседу тетя Лиза, — стояла у нас в Слобожанске одна знаменитая турбина, когда еще нэп был. «Турчанкой» ее называли. С какого-то потопленного турецкого парохода ее отвинтили и поставили на электрическую станцию. Так она целый день только чихала, а как вечер — мигнет раз, мигнет другой, и сидим во тьме кромешной. О ней даже песню куплетисты пели.