Иван Данилов - Зимний дождь

Иногда, оставив Пашку у соседей, они ходили в кино. После одного фильма, где показывали счастливых молодоженов, Клава погрустнела, у ворот при расставании она призналась, что Федя ей очень нравится, и потянулась к нему. Неумело и торопливо Федя скользнул горячим ртом по ее ласковым полным губам. После этого вечера он стал приходить к ним и в будни.

Осмелясь, однажды Федя сказал, что им пора пожениться. Клава счастливо засмеялась и ответила, что он еще совсем мальчик и до армии об этом разговаривать не стоит. Федя обиделся, и встречи прекратились.

В домике Клавы он появился через несколько месяцев с новостью, что на комиссии допризывников его из-за контузии признали негодным к службе. Клава обрадовалась и прямо при Пашке обняла его. Когда пацан угомонился и уснул, они долго еще сидели у стола и шепотом мечтали о будущей жизни. И тут в порыве откровенности Федя рассказал о своей самой большой мечте — снять все красивые места и устроить выставку.

— Красота, она часто обманывает, — в печальной задумчивости сказала Клава.

«Красота обманывает?! Как это?» — Федя с испугом глядел на женщину, которая, казалось, сможет лучше всех понять его. А она — обман… Нет, никогда не откажется он от задуманного.

Как знать, может, и утихла бы эта нечаянная обида, может, объяснила бы как-то свои слова Клава, но тут предстояла Феде поездка в дальний хутор. Там нужно было срочно сделать портреты передовиков колхоза, а Евсеич опять заболел. В хутор Федя ехал с надеждой снять какой-нибудь особенный пейзаж, чтобы потом показать Клаве, убедить ее. И еще хотелось, чтобы она поскучала тут без него.

Передовиков Федя снимал в клубе, их приводила туда еще не старая женщина — заведующая этим очагом культуры. За день он не управился и попросил ее подумать о ночлеге для него. Полина Васильевна сказала, чтобы он об этом не беспокоился, люди у них гостеприимные, в любом доме встретят с радостью. И тут как раз заявился в клуб Федин знакомый, Осип Потапов, столяр. В артели они едва были знакомы, а тут Осип кинулся к Феде с объятиями, зашумел, забалагурил.

— У этого парня — золотые руки! — потрясая над головой кулаком, воскликнул он, обращаясь к заведующей клубом. — Такие люди родятся раз в сто лет. Это настоящий художник, — продолжал он восторгаться, — можете поверить мне, Полина Васильевна. Если бы, Федя, она увидела твои колеса, то оценила бы, потому что Полина тоже талант.

— Ну, Ося, зачем же так… — засмущалась заведующая клубом.

— Это правда, Федя! — горячо продолжал Осип. — Вы, Полина Васильевна, — наша совесть, э-э… Луч в нашем царстве…

Вечером они втроем сидели в хате Поли.

— Поля, Поленька, если бы вы видели, какие у него снимки, какие виды всяких там деревьев, лужков.

— Пейзаж — это искусство! — важно подтверждала хозяйка дома. — Он имеет воспитательное значение…

— Слышишь, Федя? — Осип дергал его за рукав. — Учти, перед тобой тургеневская девушка…

Какие девушки тургеневские, Федя не знал, сквозь сизый дым, расходящийся от толстых самокруток Осипа, он видел худую узкогубую женщину с увядающей кожей на бледных щеках, тихую, несмелую. Но, по мере того как бутылки пустели, она начинала храбреть, говорила что-то значительное, не совсем понятное Феде.

— Искусство требует жертв, — произнесла она с подъемом и взяла Федю за крепкое молодое плечо.

Раньше Феде почти не приходилось пить спиртного, еще с детдомовских времен осталась в нем память как о чем-то противном, вредном — тогда пацанами они выкрали у завхоза бутылку спирта, выпили по полстакана, и после их рвало, болела голова. А теперь от водки было тепло и весело, все казалось каким-то добрым, красивым, и Осип с его громкими похвалами, и эта умная образованная женщина.

— Ах, жаль, нет гармони, он бы сыграл! — опять кричал Осип. — Поля, как он играет! Талант. Выпьем за союз талантов! За их счастье и процветание…

Безумно-радостно Федя глядел на буйное веселье.

Он проснулся перед рассветом от непривычной тесноты и в смятении увидел в постели рядом с собой раздетую женщину. Больно щипнул себя за ухо и понял — не сон. Федя дернулся, чтобы встать, но женская рука опустилась ему на шею и удержала.

— Лежи, лежи, еще рано, — сказала Полина.

— Мне еще надо успеть, — сгорая от стыда, выдавил Федя, — надо, говорю…

— Успеешь, успеешь…

«Значит, Осип вчера женил меня», — догадался Федя.

— Я вот лежу думаю, — заговорила Поля, — в плотницкую тебе не надо, там мужики пьют сильно. Лучше ко мне в клуб — гармонистом. Колхоз будет трудодни начислять. А то ведь у нас все под язык. А музыка… Музыка — это душа народа.