Майя Фролова - Современная девочка. Алюн

Но Сима сама начала разговор. Чтоб жить дальше, она должна была с кем-то поговорить, рассказать о себе, о Володе, разобраться в своей вине, в его правоте или неправоте. А поговорить, оказывается, не с кем. Увлеченная музыкой мама порхает по репетициям, урокам, выступлениям, она бы очень удивилась, если бы Сима остановила это порхание для серьезного разговора на такую тему… Лены нет, Лена сама где-то бьется над своими проблемами. Регина Чеславовна — рядом, понимающая, сочувствующая, это видно по ее осторожным взглядам, по ее деликатному молчанию. Может быть, учительница знает Володю лучше, чем она? Говорят, он ее любимчик.

— За что вы любите Володю Сопенко? — спросила Сима, очень удивив Регину Чеславовну.

Сима нетерпеливо ждет ответа.

Сима и Володя? Вот и разберись попробуй…

— Люблю? Пожалуй, я бы употребила более точное слово — уважаю. За целеустремленность, за жадность к знаниям…

— Правильно! — горячо подхватила Сима, выхватывая из сказанного учительницей самое важное для себя. — Очень правильно! Любить его нельзя — он не добрый!

— Он тебя обидел?

— Нет. Просто я не соответствую его идеалу, а прощать он не умеет. Об этом, наверное, не сказано в тех умных книгах, которыми он так напичкался, — с горечью сказала Сима.

Регина Чеславовна только вздохнула: да, Володя — это не просто. Нужен сильный человек, чтоб притормозить его черствость, разволновать, научить сочувствию к другому. А Сима со своим элегическим мирком, видимо, ударилась о Володю, как весенняя струйка о глыбу, и заметалась, потерялась.

А Сима вдруг спросила с несвойственным ей вызовом, даже злостью:

— Сколько же времени человек должен расплачиваться за свои ошибки? Или всю жизнь умники вроде вашего Володечки Сопенко отворачиваться будут?!

— За иные ошибки и всей жизнью не расплатишься, — в тон Симе ответила Регина Чеславовна и спохватилась: — Да что это мы с тобой разнылись? Дитя мое, у людей есть прекрасное свойство: преодолевать и возрождаться. Поэтому люди живут и счастливы, несмотря ни на что! Знаешь легенду о птице Феникс, которая, сгорая, вновь всякий раз воскресала из пепла? Иным по нескольку раз приходится собирать живые крохи, чтоб воскреснуть… Володя… Он любит победителей. А прощать, быть милосердной умеет только настоящая любовь.

Отвлекаясь от себя и Володи, Сима с сочувствием смотрела на Регину Чеславовну: это она — птица Феникс, не только в переносном, но и в прямом смысле воскресшая из пепла. Как сумела она собрать свои живые крохи после всего, после гибели сына? И с такой щедростью раздает их людям.

Будто отвечая на ее мысли, Регина Чеславовна продолжала:

— Понимаешь, Сима, очень важно видеть вокруг себя людей. Кто-то нуждается в доброте, помощи — и ты уже забываешь о себе, собственная боль присыхает, отпадает…

Такого состояния — забывать о себе ради другого — Сима еще не испытывала. И сейчас важнее всего остального была ее собственная боль. Но от того, что эти слова говорила много испытавшая и все равно не утратившая своей надежды учительница, она верила им и ей становилось легче.

Тихий свет сеялся на землю, спокойно гулял по городу меж домами и деревьями, и все вокруг тоже делалось тихим, дремлющим.

Иванна легко двигалась по кухне, руки проворно сновали в лунных бликах, а ноги, казалось, не касались пола. Такой, летающей, ее делало то настроение, в котором она жила последнее время. Жаль только, что запеть нельзя, песня скребется в горле — выпусти на простор. Но — нельзя, пусть спят хорошие люди.

Иванна плотно прикрыла дверь, придвинула стол к окошку, потрогала утюг — горячий. Стала гладить белье, сложенное в тазу под столом.

Софья Александровна сама стирала, ей помогал Денис Иванович: носил и выносил воду. Иванна рвалась к ним со своей помощью, но они ничего не разрешают ей делать. Можно делать только то, что и Кларе, поровну, а Кларе стирать белье не разрешали, да и куда ей, малышке. Сильные руки Иванны просили работы, тело привыкло двигаться, бездействие ему не по вкусу. Когда что-то делаешь, тогда и жить хочется, тогда и песня рождается в горле. Пусть они спят, отдыхают, она в один миг перегладит белье, ведь завтра ей опять не разрешат, Софья Александровна станет сама гнуться над столом, а у нее и служба и дома забот хватает.

Иванне дали место в общежитии, она сразу хотела уйти туда, но Денис Иванович и его жена Софья Александровна не пустили, пока в общежитии не закончится ремонт.