Евгений Гущин - Правая сторона

— Пусть, — согласился Анисим. — Как ей лучше, так и решит. Ты на меня зла не держи, что я так сказал тебе, — и медленно пошел по коридору, ссутулившись, даже, кажется, став меньше ростом.

Артем вошел в приемную, все еще думая над словами Спирина, приостановился у двери в кабинет Глухова. Дверь прикрыта была неплотно, оттуда слышались голоса. Значит, кто-то у него там есть, надо подождать.

Он приблизился к окну, за которым неоглядной синью лежало озеро, далеко-далеко, на размытом горизонте, едва угадывались вершины гор, белесые, как облака. Черной точкой казалась чья-то одинокая лодка, бороздящая синюю гладь. Все это: и озеро, и горы, нависшие над Полуденным, и крошечная лодка, плывущая неизвестно куда, было ему настолько знакомым, так тепло на все это отзывалась душа, что подумалось Артему, будто он нигде и не жил, кроме Полуденного, не было у него никакой другой жизни, кроме этой, да и не представляет он другой жизни.

Долго стоял он, в оцепенении глядя в озерную бесконечность, пока не хлопнула директорская дверь и не вышел оттуда Матвей, торопливо протопав в коридор.

Артем заглянул в кабинет, молчаливо спрашивая, войти ли.

— А-а, это вы… Заходите, заходите… — Дмитрий Иванович стоял возле стола и напряженно морщил лоб, будто пытался понять что-то очень важное для него. Тонкие его губы подрагивали.

Артем все стоял у порога, ждал.

— Ах, да-а… — Дмитрий Иванович словно очнулся, вытащил из стола незапечатанный конверт, подал. — Это Клубкову. Немедленно поезжайте на Щучий, вручите. Пусть в течение недели выезжает.

Артем держал в руке конверт. Вот оно время отомстить браконьеру, да только какая уж теперь месть обезноженному, не сильному уже Клубкову. Не было у Артема злости, только жалость к хозяину Щучьего.

Дмитрий Иванович по-своему истолковал ожидание Артема.

— С Зуевым поплывете. На «Дозоре». А то погода ненадежная. Так что прямо сейчас и отправляйтесь. Зуев уже получил команду, ждет на причале.

— Может, разрешим перезимовать? — робко спросил Артем, переминаясь с ноги на ногу.

— Кому перезимовать? — Директор сделал вид, что не понял.

— Клубкову. У него нога… Пусть бы перезимовал, а к весне…

— Вы мне эту анархию кончайте, — тихо, но жестко сказал Дмитрий Иванович. — Никаких зимовок. Слышите? — И повернулся к окну. Что-то его там заинтересовало, даже шею вытянул — смотрел, покусывал губу.

Отошел от окна, сел за стол, взял красный карандаш, почеркал на подвернувшемся листе бумаги, смел со стола. Загремев стулом, снова поднялся, пристроился у окна сбоку, чтобы и причал, и Артема было видно.

— Никакой весны! Слышите?.. Распустились… — Глядел в окно прищуренными гневными глазами, казалось, слова его были направлены не Артему, а туда. — Немедленно плывите и вручите распоряжение. Вы слышите, Стригунов? Зуев ждет, идите.

В коридоре Артем повертел конверт, словно не зная, как с ним быть, спрятал в карман. Медленно, все еще нерешительно пошел на причал. Не доходя до берега, увидел, как из-за дамбы выплыла моторка и, оставляя пенный след, рванулась на середину озера, взбитого темной рябью. На корме бугрилась спина Матвея.

На дамбе стоял Ларион в мичманке набекрень, наблюдал, как лодка Матвея ныряла в волнах, уходила все дальше и дальше.

— Ну, закрутилось колесо, — ухмыльнулся он. — Матвей теперь шороху наведет. Это уж точно.

— А что случилось? — екнуло сердце у Артема. — Почему все такие?

— Что, что… Не знаешь, что ли? Ивана забрали.

— Куда забрали?

— Куда забирают. В милицию. — И вдруг заспешил. — Садись, поплыли, чего резину тянуть?

— Постой, за что его?

— Откуда я знаю. Матвей поехал выручать. Матвей-то весь аж зеленый от злости. Ох, и горячий он…

Перебрались на палубу «Дозора». Лодка главного лесничего казалась уже совсем крошечной, ныряла в волнах, только по белевшему буруну и угадывалась.

— Да-а, — причмокнул моторист толстыми губами и покачал головой, берясь за штурвал. — Ты как думаешь, выручит его Матвей? Ивана-то?

— Ничего не понимаю, — сказал Артем. — Худого Иван не мог совершить, я его знаю. Скорее всего какое-нибудь недоразумение, ошибка. Ведь бывают же ошибки.

— Дай бог, — вздохнул Ларион.

Моторист еще что-то говорил, но Артем его не слышал. Он словно забыл, зачем он тут, на «Дозоре», куда собрался плыть. Прислонившись спиной к рулевой рубке, рассеянно поглаживал холодные трубы поручней. Зыбкая волна северянки гулко ударялась о борт, раскачивала катер.