Давид Самойлов - Ранний Самойлов - Дневниковые записи и стихи - 1934 – начало 1950-х [litres]

21.03

Как важно читать поэта под настроение! Перечел свои восторженные строки о Тихонове. Правильно, но, в конце концов, он холодноват-с, да и не совсем самостоятелен порой.

06.04

13.04

Трудно сейчас писать. По существу, ни одна из разновидностей современной русской поэзии не годится для продолжения. Есть три пути, одинаково трудные: ехать от прадедов, собирать с миру по нитке или изобретать самому. Для первого нужно обладать умом, для второго – вкусом, для третьего – гением.

‹…›

Адалис просила прислать ей мои стихи.

28.04

Небо такое, что не оторвешься. В парке распускаются первые листочки, а мне нужно сидеть и писать стихи о конституции, то есть рифмовать всем известные из газет мысли к Первому мая. Историк наш, Борис Иванович [51] Борис Иванович Леонтьев – учитель истории. , хотя и строг со мной и скуп на слова, но, видно, любит меня. Чувствую в нем друга и сам люблю его. Он замкнутый человек. Раз как-то я говорил с ним о поэзии. Для него и пишу эти стихи.

20.05

Чтобы любить поэзию, нужно быть слишком большим эгоистом и слишком преданным альтруистом.

‹…›

Сегодня Люся [52] Люся – Дорошенко Елена Алексеевна (1920–1998). Соседка по дому и подруга ДС с детских лет. Востоковед, доктор исторических наук. Она процитировала окончание стихотворения Э. Багрицкого «Происхождение» (1930). мне сказала из Багрицкого:

У нее достаточно чувства юмора, чтобы иронизировать…

В начале года я был почти в нее влюблен…

30.05

Я недавно задумал поэму и даже написал для нее пару строф. Хотел продолжить родословную печориных: описать лишнего человека. Среди нашей молодежи немало архаизмов. Это – теоретики. Они начитаны и привыкли смотреть на строки газетного энтузиазма с улыбкой пренебрежения: фи, как это примитивно. Они жаждут великих дел, но скучают и не потрудятся пошевелить пальцем; в них избыток всех добродетелей, но нет самого главного – большой любви ко всем людям. В них масса альтруизма, но все же на большинство они глядят, как на кроликов. Я знаю их насквозь – это юноши и девушки моего круга.

Так вот. Я хотел изобразить одного такого теоретика. Он ищет романтики и сталкивается с большим, размашистым, рыжим парнем и предстает перед ним во всей своей начитанной никчемности. Потом вспомнил, что такая поэма написана – «День второй» Эренбурга, [53] Собственно, «День второй» (1933) не поэма, а роман Ильи Григорьевича Эренбурга (1891–1967). – и дальше писать бросил.

31.05

Читаю Блока, впервые без нотки раздражения. Начинаю проникать в него. Вот стихи: