Алексей Мусатов - В колхозной деревне

В сенях зашаркали веником: кто-то обметал с валенок снег. Затем дверь распахнулась и заснеженный человек в полушубке переступил порог.

Варя вгляделась и бросилась ему навстречу:

— Андрей Егорыч! Вы? Вот хорошо, что приехали. А мы за вами собирались…

Усов снял полушубок, оборвал сосульки с усов, вытер мокрое лицо и только после этого поздоровался с нами за руку.

— Ну и погодка, чтоб ей было пусто. И несет и кружит. Знаете, куда меня лошадь завезла? В Дедюхино.

Варя загремела самоваром.

— Сейчас я вас чаем напою.

— Не откажусь, — согласился Усов и кивнул мне на окно, за которым кружилась белая колючая мгла.

— Видали, какая у нас зима непредвиденная. То мороз без снега, то пуржит напропалую.

— Что же делать-то, Андрей Егорыч? Наобещали мы с вами. Договор собираемся подписать. А теперь, выходит, вспять пошли?

— Это зачем же вспять? — удивился бригадир. — Разве мы раки, чтобы назад пятиться? Раз слово дали, стоять надо.

— Как же стоять-то, Андрей Егорыч?

— Вот за тем и приехал, чтобы обговорить все. — Усов обернулся ко мне. — И с Надеждой Петровной посоветоваться.

— Вы что-нибудь можете предложить? — спросила я.

— Предложение у меня простое, — помолчав, ответил Усов. — Надо сеять гречиху по-новому.

— А именно?

— Вот послушайте. В позапрошлом году я один опыт провел: взял да и посеял на сотке гречиху не как обычно, а широкорядным способом, так, чтобы каждому растению простор был, чтобы и пищи вволю хватило, и воды, и света.

— Ну и как?

— Могу в натуре показать.

Усов вышел в сени и через минуту внес в избу снопик из высоких раскидистых стеблей гречихи.

— Вот, пожалуйте. А в прошлом году ради опыта я уже четверть гектара широкорядным способом засеял. И опять добрый урожай сняли.

Я долго рассматривала рослые стебли, перебирала коричневые, с острыми гранями зерна.

— Вы… вы сами додумались до такого опыта? — обратилась я к Усову.

— Да не совсем. Меня одна статейка на ум наставила.

— Какая статейка?

— Я как-то у секретаря райкома был. Сижу в приемной, журнальчик листаю. Смотрю, статейка насчет гречихи. Прочел. Меня так и осенило: эге, да это нам на руку. Толковый человек, видно, писал. Ну, зачитал я журнальчик, виноват. Да вот он при мне. Посмотрите, если желаете.

Усов достал из кармана потрепанный журнал.

Я узнала его сразу. Это был «Вестник института зернового хозяйства». Узнала и статью. В ней говорилось об одном опыте, проведенном в совхозе. Авторы статьи рассказывали, как им удалось, посеяв гречиху широкорядным способом, получить урожай в два раза выше обычного.

Статья была подписана инициалами: «Н. и Н. Ч-ны».

Не знаю, заметили ли Варя и Андрей Егорыч, как низко я наклонилась над журналом, как задрожали у меня руки.

Пожалуй, что нет. Варя была всецело занята стеблями гречихи.

Вдруг она подняла голову:

— Никогда такой гречихи не видывала. Чуть ли не до пояса мне. Андрей Егорыч, да это же очень здорово. Значит, так и решим: сеять по-новому.

— Невелик я знаток в агрономии, — хмыкнул Усов. — Вот как Надежда Петровна скажет, так тому и быть. Да хорошо бы еще для верности с автором списаться.

— Чего там списываться? — возразила Варя. — Лично надо поехать, полную инструкцию от него получить. Раз такое дело, человек не откажет.

— Понятно, не откажет. Да вот жаль: фамилию свою автор не обозначил.

Варя заглянула через мое плечо в конец статьи, где стояли инициалы автора.

— И правда, засекреченный товарищ. Надежда Петровна, может, вы знаете, кто этот человек?

Я молчала.

— Ну, никак нам не везет, — сокрушенно вздохнула Варя. — По этим буковкам теперь его днем с огнем не сыщешь.

— Зачем же днем с огнем, — тихо сказала я. — Один из авторов не так уж далеко сидит от вас.

— Вы? — привстал Усов.

Я объяснила, что статья в журнале написана мною вместе с мужем незадолго до его смерти, а загадочную подпись следует читать так: «Надежда и Николай Черкашины».

Еще я сказала, что хотя опыт удался и статья была напечатана, но она большого интереса в зерновом институте не вызвала и вскоре забылась.

— А работу свою вы напрасно забросили, — помолчав, заметил Усов. — Она нам что хлеб насущный. Вот поживите с нами, и вас, как живой водой, спрыснет. Ведь по вашей статейке этот опыт с гречихой и в других колхозах ставили. Теперь только ваше твердое слово требуется. Сеять можно смело.

В комнату вошли Никита Дмитриевич и председатель колхоза Шарапов. Председатель был одет по-праздничному.