Андрейс Дрипе - Последний барьер

Воспитатель думает о чем-то своем, взгляд его бесцельно вперен в пространство. Валдис понимает, что момент для разговора выбран неподходящий: в уголках глаз Киршкална сегодня не видно морщинок добродушной иронии. Он выглядит устало, и скулы выпирают на его худом лице жестче, чем обычно.

— Что ты хотел?

Валдис не может начать с места в карьер. Вопрос задан словно бы мимоходом и не располагает ни к откровенности, ни к доверию. Впрочем, сегодня это для Валдиса и неважно — его привело сюда собственное беспокойство и тревога, а не попытки Киршкална вызвать его на откровенность. Он не ищет ни сочувствия, ни прощения, просто ему необходимо сказать то, о чем он не в состоянии умалчивать. Мысли странная вещь.

То они прекрасно ладят друг с дружкой при всей их противоречивости и неясности, а то вдруг наступает момент, когда они спорят и рвутся наружу. И зачастую это идет далеко не на пользу тому, в ком эти мысли зародились. Воспитателю еще не известно, что переполоха могло и не быть, если бы Валдис ночью разыскал дежурного или контролера. Но ночные мысли не были столь неодолимыми, они жили еще не в словах.

Бессмысленно излагать их теперь; некстати и глупо.

И, тем не менее, Валдис говорит:

— Я знал, что он убежит.

— Ты?!

Вот уж чего Киршкалн не ожидал! Чтобы замкнутый и самолюбивый Межулис оказался замешанным в Зументовых проделках!

— Я узнал об этом случайно. Они звали меня бежать вместе.

— И ты отказался?

— Да. Под самый конец.

— А может, зря? Может, надо было согласиться?

— Нет.

— Ты в этом уверен?

— Теперь да.

— Даже если их не поймают?

— Да.

— Ты мог их задержать?

— Не сам, но мог дать знать дежурному воспитателю.

— Что же тебе помешало?

— Тогда я еще не был уверен.

Киршкалн смотрит на Валдиса. А не происходит ли сейчас тот самый долгожданный перелом?

— Быть может, ты просто струсил? — осторожно предполагает воспитатель.

— Да, но дело не в этом… — Валдис умолкает, морщит лоб и глядит в сторону. — Вообще-то глупо, но я хотел про это сказать вам. Просто так, чтоб знали.

— А так ли уж глупо? — задумчиво говорит Киршкалн.

В дверь раздается торопливый стук, и, не дождавшись ответа, в кабинет просовывается голова Трудыня. При виде Межулиса он морщится, но дверь не закрывается.

— А по кое-каким другим вопросам у тебя не возникло нового мнения? — спрашивает Киршкалн и пристально смотрит на Валдиса.

— Вроде бы нет. Я теперь пойду.

Межулис поворачивается и быстро выходит, а на его месте перед Киршкалном оказывается Трудынь.

— Ну что вы скажете? Здорово дает наш Зумент!

Теперь он, может быть, уже там? — И Хенрик многозначительно прищуривается. — Далеко ли отсюда до моря? А может, в банке по сейфам шурует?

— Прямо не верится, что ты десятилетку окончил, Хенрик… — Все еще размышляя о Валдисе, Киршкалн слушает трескотню Трудыня вполуха.

— Вообще вы не думайте, что я на его стороне. Я давно про него сказал: мясник. Но своего он добился. Поди-ка слови теперь малька в Даугаве! Ничего еще не известно? — Хенрик, снедаемый любопытством, топчется у стола.

— Чего же он добился, глупая твоя башка? — Киршкалн даже рассмеялся. Может, уже «там», говоришь? Залезть бы на крышу школы, и, если б не было деревьев вокруг, я бы тебе его показал.

— Ну-ну! Это вы уже слишком. Жук, он все-таки знает, что делает.

— Давай поспорим, что не пройдет и недели, как Жук снова будет здесь?

— Можно, конечно, только не знаю, на что спорить. На бутылку ведь нельзя?

— На твою соображаловку. Если Зумент через пять дней будет снова в зоне, ты мне отдаешь свои пустопорожние рассуждения, и я выкину их в мусорный ящик, а вместо них дам тебе нормальное мышление, и ты должен будешь его принять.

— А если выиграю я, вам придется в свою голову насыпать мои шарики. Договорились? Но вы сперва подумайте! Трудно будет освоить мое прогрессивно-эластичное мировоззрение.

— По рукам!

— Ну вы даете! Мне-то терять нечего, а вот вам — есть. — Трудынь пожимает протянутую руку воспитателя. — Вот разнять только некому.

— Надеюсь, мы с тобой джентльмены.

— А то!.. Но ведь с моими взглядами вам сразу придется подавать в отставку. С такой пустой башкой высокую миссию воспитателя не выполнишь.

— Ты говоришь так, словно пять дней уже прошли, а Зумента нет и в помине. Засекай время! — Киршкалн показывает на часы. — Запомнишь? А теперь уматывай!

— Где мы сейчас? — Бамбан первым произносит вслух вопрос, который мучит всех.