Вера Дорофеева - Истории без любви

— А если серьезно?

— Ну, а серьезно, никто не хочет в наш век прослыть ретроградом и губителем научной мысли. Это не только не модно, но и чревато оргвыводами. Шутка ли, газеты пишут о научно-технической революции, об этом говорят во всех выступлениях. И вдруг в почтенном институте один из сотрудников — «губитель прогресса». Да не курьер, а ученый секретарь, то есть лицо, от которого зависит практическое воплощение всей научной политики в институте. Помнишь, что сказал Остап Бендер, когда били Паниковского? «Я человек завистливый, но тут завидовать нечему». Не знаю, какой путь прошло письмо нашего руководства в том институте, но не хотел бы я оказаться на месте ученого секретаря...

Дейнеко промолчал.

— Вот так-то, Женя. Он бумаги-то нынче вернул, дескать, составлены не по форме, чтобы хоть как-то оправдаться. Попади отзывы к нему лишь сегодня, никаких переделок не потребовалось бы.

— Ну, это ты зря! Отзывы действительно составлены не по форме. Я сравнивал с другими. Все же есть отклонения от стандарта.

— Как мы любим в деловых бумагах стандарт! Прямо жить без него не можем. Штаны на фабрике сошьют не по стандарту, это ничего. Прибор на заводе выдадут не в соответствии со стандартом, мы чертыхаемся и доводим его до рабочего состояния сами. А в деле, где необходим творческий подход, где без него все застынет, будь любезен, составь бумагу по форме. А если мысли твои легли на бумагу так, а не иначе? Если ты не можешь выразить свое мнение другими словами? Что тогда?

— Тогда подбери профессию, где не нужно составлять отзывы. Или уйди в литературу.

— Думаешь, на Парнасе нет стандартов?..

Пластинка кончилась. Эдита Пьеха наконец-то допела песенку о дождике на Неве, и в кафе установилась относительная тишина, прерываемая лишь стуком вилок и ножей, незначительными репликами: «Будьте добры, передайте горчицу», — и взрывающаяся вдруг пронзительным воплем раздатчицы: «На кухне, что, у вас солянка застряла?»

По проходу прошествовал Шеф с подносом, на котором возлежала традиционная отбивная. Он с облегчением поставил поднос на столик и сказал:

— Я не знал, что вы здесь. Искал вас, Женя. Мне только что звонили — ваша защита через месяц. Скоро предстоит пережить хлопотливый, но радостный день...

— Не такой уж радостный, — заметил Белогуренко. — Одно хорошо — банкет. Да и то для приглашенных. А диссертанту — одни муки. На защите перенервничает да и в ресторане как на иголках: хватит ли денег?

— Узнаю пессимиста Белогуренко... Все верно, Валя. Но для любого человека — это все равно большой день.

Два массивных болта лежали на ладони Сахарнова. И все, кто стоял рядом, отчетливо видели блестящие нитки резьбы, смятые, разорванные огромной силой. Всего три нитки.

«Вот вам и причина аварии, — сказал Кучук-Яценко. — Три нитки резьбы вместо десяти. Машина весит двадцать тонн, а эти болты от силы двести граммов. Таков гигантский эквивалент пренебрежения качеством. Интересно, какой завод выпускает такие электромоторы?»

Как только сборщики отделили головную часть К-700, из стального отсека на промасленный грунт площадки выпали эти болты, вырванные с корнем из крепежных гнезд, отброшенные гигантской силой черт знает куда и наделавшие в замкнутом пространстве головной части немало бед, подобно разрушительному урагану. Сахарнов быстро нагнулся и поднял их. Большого опыта не требовалось, чтобы с первого взгляда определить — это первоисточник аварии...

Вины патоновцев тут не было. Но разве суть только в этом? За месяцы работы над машиной, за спорами, поисками, размышлениями наедине с самим собой, произошло то, что становится неизбежным. Уже нет возможности бесстрастно взирать на искореженные лопатки винта, срезанные будто от выстрела ребристые грани чугунного кожуха, укоризненно поблескивающие свежим изломом металла. И чувство такое, будто эти вырванные с мясом болты били, крушили не только бессловесный металл, но и тебя самого. Потому что боль от всего увиденного была почти физической, ощутимой.

Исковерканный мотор уже стоял на земле. И они склонились над ним. Оставшиеся четыре болта еще держались. Но когда Кучук-Яценко коснулся головки одного из них, тот подался легко, без усилий вышел из гнезда.

— Сколько дюймов должна быть его длина по норме?