Франц Таурин - На Лене-реке

Самоходов сухо поздоровался с Перовым. Внимательно, не спеша оглядев Андрея, он спросил:

— Что же не принимаешь дела?

— Приказа жду, — просто ответил Андрей.

— А! — протянул Самоходов. — Значит, приказ мой все же нужен?

— Да, конечно, — ответил Перов, как бы не замечая насмешки.

Самоходов позвонил. Вошел управделами.

— Подготовьте приказ. Кравцова освободить, товарища Перова назначить.

— Формулировку освобождения Кравцова какую указать?

— Вот как тут изложено, — и, как показалось Андрею, поморщившись, Самоходов протянул управделами выписку из решения бюро горкома.

В дверях кабинета управделами встретился с Еремеевым.

— Приветствую, — обратился Еремеев к Самоходову, увидел Андрея и воскликнул весело и громко:

— А! Новый кожевенный король! Ну как? Начинаешь хозяйствовать?

— Начинаю, — уклончиво ответил Андрей.

— Зачем пожаловал, Василий Егорович? — почтительно спросил Самоходов.

— Праздник на носу. Считай, два месяца осталось. Пошел посмотреть, как его встречать собираются. И понимаешь, Спиридон Матвеевич, какая история, зайдешь в иной двор: вывеска большая, а порядка совсем мало. Ох, придется мне всех вас, больших начальников, к себе собирать да рассказывать, зачем в хозяйстве нужна метла да лопата. И к тебе приду, — повернулся он к Андрею, — с тебя особый спрос будет. Тебе задание. К Первому мая отставание перекрыть — план четырех месяцев выполнить. А? Как, начальник, выполнит он?

Спиридон Матвеевич пожал плечами.

— Надо выполнить.

— То-то, надо! Ты, наверно, больше всех удивишься, если выполнит. Отвыкли вы за последние два года, чтобы кожзавод у вас план выполнял, — и опять к Андрею отрывисто:

— А ты их удиви, удиви! — и уже с улыбкой: — Ты постарайся, чтобы в праздник стопочку за твой успех выпить.

И Андрей почувствовал, что Еремеев искренне волнуется за него, Андрея, за успех его работы, от души желает ему успеха и надеется на него.

— Ты что сегодня такой колючий? — с усмешкой спросила Людмила.

Андрей скользнул взглядом по ее пижаме зеленовато-голубого цвета и ничего не ответил.

— На кого прогневалось ваше директорское высочество?

— Дела заводские, — неохотно вымолвил Андрей.

— А поподробнее если? Можно ведь мне поинтересоваться и заводскими делами?

Нотка обиды прозвучала в голосе Людмилы. Людмила села на подлокотник и, наклонившись к Андрею, пригладила его спутанные светлые волосы.

— На кого же? Не секрет?

— Был неприятный разговор с Петуховым, начальником обувного цеха.

— Почему же ты позволяешь своим подчиненным говорить тебе неприятности? — Людмила с легкой гримаской пожала плечами.

— Не в этом дело. Лично мне он ничего неприятного не сказал. Но меня возмутило его отношение к делу.

— К какому делу? — уже с любопытством спросила Людмила.

— Мы говорили об организации соревнования.

— А…

По тону восклицания Андрей снова почувствовал, что тема ее не интересует, но возбуждение, вызванное разговором с Петуховым, не прошло, и Андрей продолжал:

— Он, конечно, не посмел прямо высказать, но видно было, что всю работу по организации соревнования он считает пустой и никому не нужной формальностью.

— Что же он сказал?

— Он сказал примерно так: «К чему все это? Мы с вами производственники и понимаем: работа сдельная, и каждый себе не враг. Больше выработает — больше получит. Проще простого и яснее ясного. К чему усложнять?»

— Прости меня, — подняла брови Людмила, — но знаешь, по-моему, он совершенно прав.

Андрей отодвинулся от Людмилы.

— Одного я убеждал безуспешно целый час, не имею желания повторяться, — сказал он с раздражением.

— Ты совершенно разучился разговаривать спокойно. Можно было бы оставлять свой начальственный тон в директорском кабинете, — вспыхнула Людмила.

— Я не могу спокойно слушать, когда так пренебрежительно говорят об этом. Соревнование — лучшее, что отличает наших людей, то новое, что вошло в быт нашего народа. Рассуждать, как Петухов, или сочувствовать таким рассуждениям — значит не уважать наших людей, не ценить их самоотверженный труд.

— Ах, как я не люблю, когда пускаются в рассуждения о таких высоких материях! — поморщилась Людмила.

— Вот-вот! — почти закричал Андрей, вскакивая с дивана. — Петухов тоже упомянул о высоких материях. Поразительное единомыслие!..

Андрей хотел еще что-то сказать, но Людмила резко повернулась и вышла из комнаты.