Сергей Снегов - Настоящая женщина

Вероятно, лишь кок Никодим Кабанюк радовался буре. Хороший шторм был для него равнозначен отпуску от камбуза: горячей пищи в эти дни никто не требовал — кастрюли и бачки по лягушачьи прыгали по плите — миски в руках тоже не удержать, — а нарезка колбасы и сыра времени много не занимала. И впервые за рейс кок вылезал в салон принять участие в карточной игре и общей «травле». Игра удавалась лишь очень умелым: карты не ложились степенно на стол, козырями на сереньких, а взлетали увертливыми птицами и, бывало, серенькие сшибали в воздухе козырей. «Травля» становилась главным занятием всех свободных от вахт в непромысловые часы. И любимыми темами неизменно были страшные истории, пережитые очередными рассказчиками, и женщины, оставленные на далеком берегу.

Кока на траулере любили, Никодим был человек незлобивый, дело свое знал, а если жаловались, что еда не по вкусу, не огрызался, а выправлялся — особенность редкая у судовых куховаров. К тому же над ним можно было подшучивать, он не лез сразу в бутылку, а сам старался отшутиться.

Больше других к коку приставал боцман. Прохор все интересовался, почему Никодим не женится и с женщинами не дружит. На судне он хоть среди братвы, а на берегу один да один. И волку одиночество надоедает, а чем кок хуже волка? А если невесты никак не присмотрит, так дело это поправимое. Сойдем на берег, кину глазом направо, налево, разок, другой свистну, пожалуйста, получай полдюжину невест первой статьи. Все будет на месте, что требуется — ручки, ножки, туфельки, помада на губах, перманент с маникюром…

— Не надо! — рубил Кабанюк. Он был маленький, толстенький, беловолосый, светлоглазый и с таким густым басом, что, услышав его впервые, кто пугался, а кто хохотал: кок не говорил, а гудел как из бочки. — Знаю твоих невест. Оторви да брось. Мне не подойдут.

— А какие подойдут? Нездешних красавиц ищешь?

— Красоты особой не ищу.

— Тогда чего тебе надо? — приставал Прохор. — Объяви свои требования в смысле разных там женских кондиций…

— Настоящей женщины ищу — одно требование.

— Настоящей женщины? — ужасался боцман. — Побойся хоть морских чертей, если бога не боишься! Никодим Кабанюк — и настоящая женщина! Да одними нарядами она тебя пропечет, допечет и упечет! Тощим дымком в трубу уйдешь! Бери стоящую, а не настоящую. Разница невелика, я как эксперт по этой части вполне гарантирую…

— Не балабонь, — остановил боцмана тралмастер. — Дай человеку по хорошему высказаться. — Никаноров любил разговор обстоятельный, без перескакиваний и выкриков.

— Да пойми, чего он ищет? — не унимался боцман. — Парню под тридцать, скоро его седина прошибет!

— Неважно, что седина, — постановил тралмастер. — Седина в бороду, а бес знаешь куда? Давай, Никодим, выкладывай, что это за народ такой — настоящие женщины?

Кок с готовностью изложил свое понимание женщины. Провести себя он не даст. Подведенные бровешки, да рыжий перманент, да бюст на четыре кило — этим его не возьмешь! Вот пусть она так полюбит, чтобы и дня без него не могла прожить, тогда другой поворот. Только при такой любви и будет она ему настоящей женщиной.

Кабанюк говорил со странной для него запальчивостью. Кок словно спорил со всеми и нападал на всех. Никаноров, при каждом случае доказывавший, что основой семейного счастья являются хорошие заработки мужа, лишь шумно вздохнул — крыть было нечем.

Прохор пробормотал:

— Так, конечно, кто же спорит? Но где найти хорошую женщину? Всякие по тротуарам ходят, по личикам не разглядеть, кто она по натуре.

Кок согласился, что по тротуарам ходят всякие женщины и что по лицам, тем более по нарядам, не узнать женской сущности. Но у него, оказывается, был точный метод поиска настоящей женщины. Он с торжеством изложил его слушателям. И хоть говорил Кабанюк с прежней серьезностью и убежденностью, его прерывали насмешливыми репликами. «Травля», прерванная на время душевным признанием, снова возобновилась.

Метод кока был доступен каждому. На берегу Никодим брился, мылся, надевал праздничный костюм и шагал в парк. Здесь в аллее выслеживал косячок девиц, подсекал под локоть крайнюю — крайние посмирнее центровых, те слишком красивые — и, естественно, языком работал, как рыба хвостом. Вечерок проходил коллективно под танцы и мороженое. А на другой день планировалось самостоятельное свидание с новой знакомой, кино, снова прогулочка и ресторан. В ресторане, между двумя рюмками с портвейном или другим, что послаще, Никодим начинал объяснение: надоело одиночество, хотел бы жениться на полную жизнь до старческого гроба, да ни одной пока не попадалось настоящей, вы первая, затронувшая мое сердце. А девушки, с торжеством объявил кок, все без исключения такой конструкции, что вмиг слабеют при словечке «женитьба», а когда еще слышат, что на всю жизнь, так вообще еле дышат. И тут надо брать быка за рога. Выйдя из ресторана, крепче прижимай к себе ее руку и начинай генеральное испытание: Танечка или Манечка, или, короче, Катенька тянуть резину не будем, завтра с утра в загс, а в обед подаю заявление, чтобы навечно списали на берег. И тут она раскрывается, какая есть.