Иван Щеголихин - Не жалею, не зову, не плачу...

современности, великий учитель мирового коммунистического движения, соратник

бессмертного Ленина… Сплоченные вокруг него, мы постоянно получали от него

указания, постоянно черпали из его произведений идейную силу. Товарищ Сталин

питал горячие чувства к угнетенным народам Востока… Великая дружба Китая и

Советского Союза нерушима, потому что она зиждется на основе великих принципов

интернационализма. Да живет в веках немеркнущее имя великого Сталина!»

Были, конечно, соболезнования от всех стран народной демократии. Короче

говоря, Сталин создал державу от Берлина до Пекина, а для чего, любому школьнику

должно быть ясно – для победы социализма. Оставил преемникам великую державу, а

также и способы, и методы ее расширения и утверждения, оставил тактику и

стратегию.

«Живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мёртвых».

Пушкин опять не прав, советские люди научились любить живых и ненавидеть

мертвых… После похорон началась мало-помалу тихая всеобщая распояска. Стало

теплее, начал сходить снег, потемнела тайга вокруг. На площадке возле КВЧ играли

теперь в волейбол не только вечером, но и в рабочее время, и никто не разгонял. Всех

политических в один день увезли этапом, и Шурупов ушел, и Жан Гращенко. А еще

прежде отправили милых моих стариков, Разумовского и Леонтьева, в Красноярск в

инженерную шарашку. В лагере остались только бытовики, уголовники, рецидивисты и

всякая шобла-вобла. Нельзя сказать, что народу поубавилось, наоборот, днем по зоне

стало больше бродить бездельников, в КВЧ украли фотоаппарат, залезли в аптеку.

Пошел тихий развал, разброд, никому не хотелось работать, а тут еще весна, солнце всё

ярче и тоска сильнее.

Стою опять у окна, приоткрыл створку, дышит на меня тайга, зовет, скоро апрель.

И вижу – снова бегут в КВЧ, отовсюду бегут, из штаба женщины опять, и от вахты

спешат, что-то случилось. Помирать вроде уже некому, теперь хоть всё Политбюро

концы отбросит, переполоху не будет, однако бегут сломя голову, еще прытче, чем в тот

раз. Теперь и я побежал, сдергивая на ходу халат, ждать не было сил.

Каких только не было слухов, предположений, параш за три года, но про такой

вариант – ни звука. Ждали новый кодекс, надеялись на помилование, просто на случай,

авось повезёт. Но такой выход никем не был предсказан, а ведь всегда хватало знатоков

и любителей проводить исторические параллели. Что обычно объявляют во всех

странах после смерти правителя? Ожидали того, ожидали сего, а изменила нашу жизнь

как раз неожиданность.

Вечером огромная толпа возле штаба слушала радио из Красноярска как никогда

молча, от начала и до конца. Указ Президиума Верховного Совета об амнистии.

Радость великая, но стояла толпа с достоинством, никто не кричал, не скакал, не орал

от счастья. Указ за подписью Ворошилова, теперь он Всесоюзный староста. Утром я

получил телеграмму: сон сбылся, целую тебя, прощай. Без подписи. Из Ялты

Сашенька. И вечером телеграмма: поздравляю, целую, жду, Ветка.

Потянулись дни ожидания, ошалелости и паники непреходящей – а вдруг не

подлежу? Вдруг какое-нибудь исключение? Всех выпустят, а меня оставят, найдут

причину. Не подлежали амнистии крупные хищения социалистической собственности,

бандитизм и умышленное убийство, а также контрреволюционные преступления.

Пришел шестерка от Левы Краковяка – зовет меня. Он поступил уже в третий раз, кожа

да кости. «Не думайте, Женя, что у меня рак, я такой родился худой». Не думаю, Лева,

не думаю, я боюсь, как бы ты не объявил мне, что воры решили меня здесь оставить до

конца света. Лева попросил меня сесть на одну минутку и заговорил философски. «Я

освобождался, Женя, много раз. Много-много раз думал, что всё, больше не сяду. А

потом мне опять: встать, суд идёт! – и я за решеткой». Я слушал, кивал, соглашался,

думал, к чему он клонит, пытался понять. Но, кажется, так и не понял до сего дня.

«Свобода – хорошо, Женя, только не надо делать трагедии, если она кончится. –

Говорил он довольно долго, но ни слова про «сделай выводы и заруби себе на носу».

Он, видимо, хотел сказать: живи свободно, как душа хочет, ничего не бойся, а если уж

придут снова и скрутят и опять будет срок, параша, этап, зона, баланда, то не надо

делать трагедии. Но этого мало: – Раз уж началось, Женя, теперь пойдёт. Как говорят

евреи, есть женщины, которые не согрешили ни разу, но нет женщины, которая