Михаил Колосов - Платонов тупик

И вдруг — будто током ударило — жаром схватились его щеки, уши: как же так? Там ведь его мать, братья, сестры, племянники, и он в суматохе не вспомнил о них, а они уже… Лишь маленьким утешеньем мелькнула мысль, что он дня за два до эвакуации попытался найти Ваську Гурина — племянника, хотел спросить у него о своих, передать им, чтобы они не беспокоились о нем — он едет на восток, и, если кто хочет уехать с ним, пусть поторопится… Но Васьки он не нашел. Когда Платон позвонил в Западный парк в техническую контору и спросил Василия Гурина, ему сказали, что таких у них нет, и быстро повесили трубку. Голоса Платона не узнали, а он не представился, перезванивать же и узнавать, где он, было некогда, и он пригласил старичка из отдела кадров. «Помните, недавно оформлялся к нам техническим конторщиком парнишка? Гурин Василий… Что с ним, где он?» — «Помню, как же, — сказал старичок. — Уволился с неделю назад: повестку получил — наверное, в армию взяли. — И добавил, уточняя: — Это племянник ваш? Он мне сказал…» — «Да, племянник. А почему же он не зашел ко мне?» — «Не знаю. Может, вас не было на месте?»

«Да, скорее всего, что не было…» — подумал Платон и, подняв голову, посмотрел вдаль, словно хотел заглянуть в родной поселок и узнать, что там делается.

А «овечка» попыхивала клубами дыма и легко несла свой груз по накатанным рельсам, убегала подальше от родных мест, от беды, которая гналась за ними по пятам.

Платон снял китель, поискал, куда бы его повесить, и, не найдя свободного крючка, бросил на нары. Огляделся, на что бы сесть, увидел табуретку, подвинул, сел, привалившись спиной к стенке вагона, обвел глазами семью. Мария сидела на домашнем стуле, сложив на коленях руки, качалась в такт поезду, Клара стояла у нее сзади, держалась обеими руками за спинку стула. Женька лежал на нарах, свесив голову, смотрел на бегущие мимо столбики на обочине, отсчитывал их по десятку, складывая километры. Виталий, облокотившись обеими руками на те же нары и положив на них подбородок, смотрел в темную глубь вагона и о чем-то думал.

Все казались спокойными и молчали лишь оттого, что не знали, как себя вести в необычной обстановке.

У Платона ныли спина и плечи. Он удивился: отчего бы это? Неужели от физической работы? Да и сколько он там поработал? Помог немного грузить станки, стрелку перевел да вагон прицепил. То-то без привычки… «Не расхвораться бы».

— Куда мы едем? — спросил Виталий, не оборачиваясь.

— На восток, — сказал Платон.

— А точнее нельзя узнать?

— Нельзя.

— Сам не знаешь?

— Знаю.

— А что же? Секрет? Военная тайна? — Виталий ухмыльнулся.

— Если хочешь — да, тайна.

— А если я случайно отстану от поезда… К примеру… Как я догоню вас?

— А вот этого ни в коем случае делать нельзя. Потому что догнать ты уже никак не сможешь, — сказал строго Платон. — Так что никакого баловства.

— Не дай бог! — ужаснулась Мария. — Не дай бог растеряться нам. — И добавила: — И от Феди давно не было письма. Как отрезало: то шли часто, а последнюю неделю…

— Да, может, и отрезало, — раздумчиво заметил Платон.

— Где он? Хоть бы каким намеком дал знать, а то «полевая почта», и все.

Ничего не сказал Платон, поднялся, подошел к двери, глянул в ту сторону, где за бугром скрылась родная станция, и вдруг увидел огромные черные клубы дыма над ней — и в той стороне, где вокзал, и в той, где было нефтехранилище, и в той, где стоял элеватор, и над машзаводом. И тут он заметил: в небе над станцией, словно стая воронья, беспорядочно толкутся черные самолеты — то ныряют вниз, то взмывают вверх, и доносятся оттуда глухие взрывы. «Станцию и поселок бомбят, — догадался он. — Вовремя мы выскочили. Что-то там теперь делается? Там же люди остались. Много людей…»

Только хотел было обернуться к своим, сказать им: посмотрите, мол, что там происходит, — как из-за посадки на низкой высоте вынырнул горбоносый одномоторный самолет с выпущенными шасси, похожими на лапы пернатого хищника. Пилот, наверное, не ожидал встретить в низине идущий на всех парах поезд — самолет как-то сразу, будто споткнулся, быстро завалился на левое крыло, показал Платону гладкое брюхо и белые кресты на крыльях и ушел вверх и в сторону.

Однако, сообразив, наверное, что этот поезд совершенно безопасен, самолет развернулся и стал догонять состав, спускаясь все ниже и ниже. Каким-то чувством Платон понял намерение летчика, крикнул своим:

— Ложитесь! — и сам первый плюхнулся на пол лицом в грязные доски. В тот же миг пулеметная дробь прошила вагон.