Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

— Лезь теперь сам, дед! — огрызается крепыш. — А с меня хватит! Баста!

— Постой, постой, хлопцы! — успокаивает его председатель сельсовета. — Не горячитесь… Сейчас все обсудим, проанализируем. А попытаться еще разок надо.

— Верно, — вмешивается и участковый. — Не имеем права оставлять это дело без последствий. Труп-то в наличии, свидетели имеются…

— Да что я в этой жиже найду?! — упорствует крепыш. — По технике безопасности, между прочим…

Ему не дает договорить Оберемченко. Поднявшись со своего портфеля, он с фанатической решимостью в глубоких глазах заявляет:

— Я полезу, товарищи!

Это производит ошеломляющее впечатление.

— Ты-ы? — никак не мог поверить в это председатель сельсовета.

— Да, именно я! — с непоколебимой убежденностью в голосе подтверждает тот.

— Хэ! — с недоверчивой усмешкой отзывается участковый. — Каким образом?

— Мое дело! — отрубывает тот. — Если уж по моей вине вода загрязнилась, то я сам и полезу! Дайте, пожалуйста, багор!

— Брось! — скептически машет рукой председатель сельсовета. — Спятил, что ли, Василий Кириллович?

— Нет, не спятил, а очень даже в своем уме, — с вызовом отвечает тот. — Багор, пожалуйста, — обращается он к сидящим в лодке и начинает раздеваться.

Хмыкнув, председатель сельсовета с демонстративным безразличием пожимает плечами.

— Ну, дайте ему багор, если просит…

Лодка подъезжает к берегу, участковый выпрыгивает на песок, и Дробанюк следит за каждым его движением, стараясь не упустить удобную минуту для разговора. А Оберемченко в трусах семейного покроя — голубых, с розовыми цветочками, почти закрывающих колени, вызывая жалость своей худобой, решительно входит с багром в воду. Трусы сразу же окрашиваются в какой-то странный цвет, а розовые цветочки превращаются в подобие чернильных клякс. Тут глубоко, уже в метре от берега почти по грудь, и орудовать багром тяжело. Но Оберемченко, напрягаясь изо всех сил, отчего ключицы у него выпирают так, будто вот-вот вылезут совсем, упрямо продолжает шарить им, ощупывая дно метр за метром.

— Да передохни хоть! — не выдерживает председатель сельсовета, глядя на эту изнуряюще неравную борьбу человека со стихией.

Но Оберемченко даже не откликается. Напротив, он заходит как можно глубже, теперь грязно-бурая жижа ему по горло. В таком положении багор почти неуправляем, Оберемченко, пытаясь справиться с ним, время от времени захлебывается.

— Василий Кириллович! Ну ты хоть не торопись! — уговаривает его председатель сельсовета.

Сейчас внимание всех приковано к мужественному поединку Оберемченко с багром, и Дробанюк, используя момент, осторожно, дрожащей рукой трогает участкового за локоть.

— Что? — рассеянно спрашивает тот. Он не меньше других увлечен происходящим.

— Товарищ старший лейтенант, — доверительно, вполголоса обращается к нему Дробанюк. — Тут такое дело… Ну, несколько щекотливое, прошу понять…

Повернувшись к Дробанюку, участковый уставляется на него своими щелками.

— Я слушаю, слушаю…

— Понимаете, обстановка сложилась непростая, — как бы по секрету говорит Дробанюк. — Труп в речке, потом это загрязнение… Момент серьезный весьма… Кто бы, так сказать, мог подумать… А нам с супругой не очень хотелось встревать во все это, понимаете… Мы пока официально не зарегистрированы, понимаете. Вот и решили несколько изменить свои фамилии…

— А-а, — неопределенно отзывается участковый.

— А тут еще телевидение, — продолжает Дробанюк. — Совсем все серьезно… Мы с супругой, конечно, рады будем оказать посильную помощь… Засвидетельствуем, если что… А фамилии мы вам назвали вымышленные. Не примите это за гражданскую незрелость, прошу… Понимаете, не хотелось встревать…

— Понимаю, чего уж… — снова достаточно неопределенно реагирует участковый.

— Но поскольку дело получило государственный, можно сказать, оборот, — с еще большей доверительностью говорит Дробанюк, — то мы готовы… Запишите или запомните: я свидетель Иванов, по имени тоже Иван, а по отчеству Куприянович… А супруга пока что Петрова, Нина Александровна…

— Сидорова только и не хватало, — ухмыляется тот. Потом, ободряюще хлопает по плечу Дробанюка — Сложный момент, понимаю…

Участковый не успевает договорить — отвлекает Оберемченко. Выплевывая изо рта грязно-бурую жижу, тот с плеском выбирается на берег. Похож он сейчас на Кощея Бессмертного: весь с головы — успел-таки окунуться целиком — до пят грязно-бурый, волосы слиплись в причудливые космы, отдающие матовостью олифы, кляксы на трусах совсем расплылись.