Римма Коваленко - Хлеб на каждый день

— Я? — Громова выразительно удивилась. — Это вопрос или проформа?

— Это вопрос, — поспешил ей на помощь Волков. — Это серьезный вопрос, Людмила Григорьевна. Пожалуйста, отнеситесь к нему тоже серьезно.

Громова поднялась.

— Начну свой ответ с той же просьбы, но уже к собравшимся, тоже быть серьезными. Дело в том, что на место заместителя начальника цеха есть кандидатура более достойная. Я говорю о Геннадии Николаевиче Попике. Но поскольку вы его никогда не утвердите, и я в этой роли — предел не только ваших, но и вообще человеческих возможностей, то предлагаю не спешить. Обсудите еще кого из достойных, если никого лучше не найдете, тогда поговорим.

— Вот как люди умеют себя понимать, — то ли осудил, то ли восхитился Доля.

Федор Прокопьевич задумался: что-то есть в словах этой Громовой. Возможно, кандидатура Попика то, что надо. И ему он симпатичен, Гена Попик, но нельзя. Филимонов словно услышал его сомнения.

— Нет, Геннадия Николаевича Попика обсуждать не будем. Рано. Диплом для Попика играет решающую роль. Пусть закончит институт, что-то одолеет. Закон положил ему восемь лет на исправление, но закон — это буква, оправдают окончательно только люди. Мы не ханжи, но все-таки существует инерция общего отношения к таким людям.

Такой был дельный конструктивный разговор о ремонтной службе, а заканчивается неизвестно чем.

— Мы еще вернемся к этому вопросу, — сказал Полуянов, — Евгений Юрьевич Филимонов и меня заразил своими сомнениями по части «инерции общего отношения». Людмила Григорьевна, как я понял, отказалась от предлагаемой должности. И мы оставим этот вопрос пока открытым.

И тогда Громова тряхнула своей трехцветной гривой, вскинула подбородок и заявила:

— Я не отказывалась. Вы уж, пожалуйста, не переворачивайте. Я предложила другую кандидатуру. Но если вы уж так переполнились сомнениями, то утверждайте меня.

— Мы здесь никого не утверждаем, — поспешил на помощь директору Алексеев, — мы обсуждаем.

— Ну, что ж, обсуждайте. — Громова пошла было к двери, но приостановилась. — Только я заранее знаю, к чему вы придете: не утвердите. Не вписываюсь я в ваши рамочки. Вам анкета с высшим образованием нужна, а что эта анкета работать не умеет — на этот счет вас сомнения не мучают.

Повернулась и ушла, а Доля, когда дверь за ней захлопнулась, тихонько сказал:

— Хулиганка.

Пауза затянулась, всем хотелось, чтобы высказался Волков, но он не спешил.

— Александр Иванович, Евгений Юрьевич, — прервал тишину Полуянов, — так как же будем с Громовой?

— Придется утвердить. — Волков с трудом погасил на лице улыбку. — Это очень интересное явление, и тут есть над чем подумать: как только мы утвердим Громову, как только она станет заместителем начальника цеха, так тут же впишется в эти самые рамочки. Волосы выкрасит в один цвет, в костюмчик деловой облачится, и вообще не узнаем ее. Давайте утвердим, вспомните тогда мои слова.

— Понятней вы не можете? — спросил Алексеев.

— Могу. Я уже говорил: Громова — талант. Для того чтобы вы в этом убедились, надо дать ей возможность проявить его. Это я к тому, что мы ею еще гордиться будем.

Федор Прокопьевич слушал главного инженера с интересом. Откуда в нем эта уверенность? И ведь не просто уверен, а, пожалуй, прав…

Уборщица заглянула в кабинет с недовольным лицом. Полуянов посмотрел на часы: безобразие, затянули, уже третья смена приступила к работе.

— Товарищи, — сказал он, — и самый последний вопрос на сегодня. Каравай. Болгарские гости приезжают к нам в понедельник. Каравай должен быть готов в воскресенье к вечеру. Кто у нас возьмется за выпечку?

— Я, — ответила Залесская. — Семен Владимирович Доля согласился предоставить для этого русскую печь.

— Вот это да! — ахнул Волков. — Работаем вместе, хлеб один едим, и не только едим, других кормим, а у человека дома — русская печь, и никто не знает.

Он все-таки нарвался, можно сказать, выпросил этот щелчок.

— Александр Иванович, — голос Полуянова прозвучал укоризненно, — зачем так? Все, кто здесь присутствует, знают эту легендарную печку. Не первую делегацию встречаем на комбинате, соответственно и каравай не первый…

Из заводоуправления вышли вместе, но как только попали на улицу, Волков, Филимонов и Залесская отделились, направились через дорогу к трамвайной остановке. Доля и еще несколько человек повернули направо, а Игорь Степанович, чьи «Жигули» стояли неподалеку, уткнувшись носом в каменную стену комбината, предложил подвезти Полуянова.