Он налил полный стакан воды и выпил ее с наслаждением — даже тихонько застонал, когда сделал последний глоток. Потом взъерошил волосы и стал смотреть в в окно.
— Что-нибудь было интересное, пока я спал? — спросил он, не оборачиваясь.
— Я видела закат в пустыне, — сказала я, убежденная, что делаю важное сообщение.
— Понятно. — Он вздохнул. — Можно, я возьму еще воды?
Я подвинула к нему бутылку и, неожиданно для самой себя, спросила, как его зовут.
— Андрон, — ответил он свирепо и стал пить воду, громко глотая.
Неожиданно я почувствовала, как во мне пробуждается любопытство — то живое и неутомимое любопытство, которое надолго сохраняет в каждом из нас чувство молодости.
— Вы студент? — спросила я.
— Не угадали. — Он продолжал смотреть в окно. — Я уже закончил институт. Строгановку, если вас это интересует. Художник, можно сказать…
— Ездили к родным?
— Какие там родные! — Он пожал плечами. — Ездил работать с археологической экспедицией. Только закончил институт — и вдруг… Предложили ехать с экспедицией, делать зарисовки. Я и мечтать не мог об этом, все товарищи меня поздравляли… И вот еду, как видите, обратно. Они все там, а я — тут…
— Что же случилось?
— Долго рассказывать. Вы и не поймете, пожалуй…
— Может быть, усвою, — сказала я. — Рискните.
Он покосился на меня.
— Нет, это я просто так сказал. Думал, что вам, может быть, это не интересно. Но если хотите…
Некоторое время он молчал, нахмурив брови.
— Видите ли… — наконец сказал он. — Это действительно была неслыханная удача для художника: поехать с такой экспедицией. А главное, все оказалось совсем не таким, каким я представлял. И пустыня, и небо, и все прочее. Целый день я делал зарисовки для экспедиции. Работаю я быстро и мог сделать за день десятки рисунков. А потом уходил в пустыню и рисовал для себя. Вам, наверное, кажется, что пустыня — это пустыня. Ничего подобного: это чудо!.. Она никогда не бывает одинаковой. Каждый вечер я уходил в пустыню и возвращался с альбомом, полным рисунков. Археологи были славные ребята, а главный археолог даже меня похвалил за работу. Главный археолог был уже старый, наверняка ему было лет сорок пять, но он здорово хорошо выглядел и ходил, как все мы, в рубашке и джинсах и руки у него были сильные, точно из железа. Знаете, когда ты только вчера был студентом, то стесняешься человека, если он профессор. А этот был простой и веселый, и никогда нельзя было сказать, что он такая знаменитость. Все, в общем, шло хорошо, пока… Пока не случилась эта история.
Он хмуро высморкался и спрятал носовой платок в карман штанов.
— Это было вечером в пятницу, — продолжал он. — Я сидел в пустыне и рисовал закат. Дул ветер, и песок был весь в волнах, как море. Я кончил рисунок и засунул руку в песок. Просто сидел, смотрел на закат, держал руку в теплом песке и вспоминал разное. И мне было ужасно хорошо. Потом, сам не знаю почему, засунул руку глубже и порылся. И вдруг почувствовал в песке что-то твердое! Я немного раскопал и увидел ступеньку. Я ужасно удивился и стал рыть песок руками, как кошка лапами. Так я отрыл целую лестницу, она вела в большую каменную комнату. Там стояли какие-то урны, каменные вазы с зерном, лежали каменные блюда и возле них металлические бляхи с чеканкой — наверное, с конской сбруи. Я побежал бегом к археологам. Они пошли за мной в пустыню, и главный археолог тоже пошел. Когда он увидел эти вазы и бляхи, он словно окаменел, а потом стал на меня кричать. Оказалось, что я все сделал не по правилам. Я должен был позвать их, как только увидел первую ступеньку, и каждую вазу, каждую ступеньку подряд надо было протоколировать и делать с них фотографии. Это была необыкновенная находка, но надо было раскопать ее по-научному, а я все им напутал. Они побежали за фотоаппаратами и инструментами, а я засыпал обратно ступеньки и ушел в другой конец пустыни. Там я сел на песок и чуть не заплакал от обиды. Понимаете, никто даже меня не поблагодарил, даже спасибо не сказал. А это был день моего рождения…
Он опять свирепо взлохматил волосы.
— Едва взошло солнце, как все побежали на раскопки, и я тоже пошел. Теперь они раскапывали по всем правилам, а я делал рисунки. За первой комнатой оказалась вторая, и в ней каменная плита, вроде надгробия. Плиту сняли, и оказалось, что в гробнице лежал скелет человека с мечом. Очевидно, это был воин. Меня поразила величина его костей, — это был огромного роста, сильный человек. Отчего он умер? От смертельной раны? От укуса змеи? Я зарисовал скелет со всех точек и все старался представить себе, как этот человек выглядел много веков назад, какое у него было лицо, какие глаза… Каждый предмет, который лежал там, археологи брали с тысячью предосторожностей и очищали кисточкой от песка. А я все смотрел на мертвого воина и видел его живым, в доспехах, на горячем коне… — Он покачал головой. — Я сделал столько рисунков, что вечером никак не мог заснуть и вертелся на раскладушке, как мышь в сене. Об обиде своей я, конечно, забыл начисто. Каждый день я работал до вечера словно одержимый, а потом опять шел один в пустыню и рисовал для себя.
Читать дальше