Леонид Корнюшин - Демьяновские жители

Тын был плетен елочкой, как делали в старину, просроченный тонким красноталовым прутом и поверху с напушкой из смоленой бересты — для укрепления и от сырости. Несмотря на то что в тыне не обнаруживалось ни малейшего изъяна, как только сошла полая вода, Иван Иванович заменил незаметные стороннему глазу хворостины свежей сизой лозой, и теперь по всему огороду тек пряный запах. Этой же весной он поставил невысокие ворота на прочных дубовых столбах, водрузив на их вершину искусно вырубленного из липовой колоды петуха, на котором, в хорошем расположении духа, любил по солнечной погоде восседать предводитель титковских кур Аким. Коза Марта, свиноматка Магнолия, выводок гусей со старым гусаком Фирькой, сберегатель двора Полкан, ежик Вася и кот Тарас Тимофеевич — вот и вся живность Тишковых.

Жена Ивана Ивановича, Дарья Панкратовна, от роду имела веселый, жизнерадостный характер. Дарью Иван Тишков брал из большого села Починок. Крупная, почти могучего сложения, она была разительным контрастом маленькому ростом и дробистому Ивану Ивановичу. Такое обстоятельство породило среди демьяновских отдельных жителей насмешки и всякого рода домыслы, — как водится, побить языки охотники всегда сыщутся. Однако Ивана Ивановича это ничуть не расстраивало, и он любил пройтись с женою под ручку по главной улице, в особенности в банный субботний день, как бы говоря: «Вам еще не надоело зубоскалить?» В конце концов насмешки прекратились и на смену им пришла зависть — так дружно и ладно жили Тишковы. Думали, что Дарья Панкратовна возьмет под каблук своего невзрачного мужа, но этого-то как раз и не случилось, и вскоре по Демьяновску распространилось мнение, что они живут душа в душу. Она, став хозяйкой, ни в чем не стеснила Ивана Ивановича, и если случалась иной раз какая-то мужская несообразность, то Дарья Панкратовна и не думала браниться, а даже наоборот — становилась еще более ласковой. Злословие, известно, вездесуще, но вскорости оно улеглось, и стали дивиться на их спокойную, согласную жизнь и на весь тот лад, который они установили в своем доме. Дарье Панкратовне достаточно было проговорить несколько мягких, напевных слов да еще вдобавок засмеяться, и Иван Иванович говорил себе: «Тут я, мать, крепко опростоволосился, просто один срам!» Всех опять удивило, как Иван Иванович маялся, сокрушался и бился, чтоб чем-то помочь тяжело захворавшей жене.

Старшая дочь Тишковых, Наталья, не имевшая своей семьи, жила с родителями. Самая младшая, замужняя, Зинаида, жила в Ленинграде. По ее редким и коротким письмам Иван Иванович не мог определить, счастлива ли она там. Письма Зинаиды, в особенности последние, Тишков назвал «мутными».

— Не войду в смысл, — пояснил он жене.

Сын Николай работал шофером, развозил по сельпо продовольственные грузы и жил в доме тещи — у них был и малый ребенок. Сын Прохор, столяр-краснодеревщик, со своей семьей жил на другом конце Демьяновска в коммунальной квартире. Но, несмотря на то что дети были выращены и, за исключением Натальи, выпорхнули из гнезда, родители несли, как говорил Иван Иванович, на себе крест, то есть продолжали тревожиться и заботиться о них будто о маленьких.

Месяц назад брат Ивана Ивановича Яков похоронил свою жену Марию; та долго и тяжело хворала и тихо, без стонов и жалоб, прибралась на тот свет. Ошеломленный Яков при этом заметил, что она с полным спокойствием прощалась с жизнью. Он много плакал во время ее похорон. Порядочно было всего на недолгом их веку, и Яков сильно жалел и сокрушался «по золотой своей женке». С того светлого, теплого апрельского дня, когда в мире все пробуждалось к весеннему обновлению жизни, Яков почувствовал силу одиночества. Воротившись с кладбища, он долго неподвижно сидел в своем доме, как бы прислушиваясь к угнетающей душу тишине. Лишь сейчас он осознал свое несчастье из-за бездетности. Мужчине в сорок пять одиночество дается труднее, чем тридцатилетнему. Там еще витает розовый туман, и неважно, что он бывает обманчив… Они с покойницей Марией не знали, отчего у них не оказалось ребенка. Мария говорила ему, что виновата была она — бесплодница. Но Яков, человек чуткий и совестливый, уверял ее в обратном, хотя и понимал, что жена говорила правду. Да и какая разница — из-за чего не было?

Установленный ритм жизни враз порушился. Как мало мы ценим того, кто рука об руку идет рядом, и как горюем и сокрушаемся, когда близкий человек навечно, безвозвратно уходит!

Читать дальше