Василий Золотов - Земля горячая

И все наперебой заспорили о вещах, о вкусах.

— Ага, вот где собака зарыта! — рассмеялась Шура.

Удивительный человек она! На скамейке вспыхивают горячие споры о жизни, с ее появлением они разгораются еще сильнее. Шура как-то умеет расшевелить всех, зажечь. Эх, как мне недостает этого уменья!

Вот к Шуре подсела Таня Нечитайло и что-то тихонько нашептывает ей. Шура мрачнеет — ей явно не нравится то, что говорит Таня. Такова Шура — она не умеет и не хочет скрывать свои чувства.

Здесь, на этой скамейке, она оживленно беседует, скорей, запросто разговаривает с женщинами и мужчинами, а, наверное, только вчера или позавчера эти же люди перемывали ее косточки, осуждающе ворчали: «Отбила у человека мужа…» Шура не прячет своей любви и никого не боится. Должно быть, поэтому и не говорят о ней ничего плохого. Наоборот, Шуру многие уважают, к ней обращаются с разными вопросами.

А я боюсь кривотолков. Мне кажется, что моя беременность — предмет нескончаемых сплетен. Но почему я стесняюсь того, что стану матерью? Надо смотреть на все проще… И вдруг словно издалека прозвучал голос Лены:

— Галина Ивановна-то наша поправляется!

Тут же вмешалась Дуся:

— Поправляется, да уж больно односторонне!

Все дружески смеются. Я чувствую, что краснею. Мне хочется немедленно уйти.

— Дело это мне знакомое, — улыбаясь, продолжает Лена, — сама недавно Ромку таскала. На острое так и тянуло. Огурчика или соленой рыбки не хочешь? — спрашивает она меня. — А то заходи, у меня есть.

Низко склонив голову, я молчала. А лицо горело от смущения.

Я облегченно вздохнула, когда женщины заговорили о чем-то другом, одновременно злясь на себя — даже не хватило решимости встать и уйти.

О чем только не переговорили в «клубе» за вечер! Кажется, усть-гремучинцы могут вот так сидеть и разговаривать до утра. Но вот ушла Шура, за ней стали расходиться и остальные. Я тоже пошла к себе. В коридор из комнаты Баклановых неожиданно донесся взволнованный голос Шуры:

— Нельзя так!..

— Ты права, Шура, — отвечал ей Бакланов. — Верно! Надо переходить в наступление. Будем наступать и словом и делом. Бой должен быть без скидок и уступок. Драться так драться, черт побери!

Шура пытается возразить:

— Но у него найдутся защитники, начнут упрекать нас…

— Пусть упрекают! Мы не должны идти на поводу у дельцов, вроде Карпухина. Нужно привлечь к этому делу побольше народа…

Только сейчас я ощутила вдруг неловкость: стою и подслушиваю… Нехорошо! Я побыстрей вошла в свою комнату. Не знаю, как это получилось, но я и в самом деле подслушивала…

Я включила радио, принялась готовить ужин, но услышанный разговор не давал мне покоя: о чем все-таки они договорились, какой бой они хотят дать Карпухину? Тут же я вспомнила о Тане, спирте и записочках. Наверное, Таня все рассказала Шуре…

И верно, вскоре на «Богатыре» состоялся товарищеский суд над Карпухиным и его прихлебателями.

Остались позади тревожные дни ревизии, допросов, слез, горячих перепалок на партбюро. Разговоров в Усть-Гремучем — хоть отбавляй. Говорили, будто карпухинская компания разбазарила сотни литров спирта. Зал «Богатыря» был набит до отказа — буквально повернуться негде. Пришли и рыбаки. Толя сказал мне, что вокруг «Богатыря» тоже полно народу.

Я посмотрела на Карпухина — лицо его осунулось, посерело. Он сидел неподалеку от стола, за которым возвышалась фигура Степанова, и нервно пожимал плечами. Время от времени он посматривал на Булатова, который, как ни странно, ободряюще подмигивал своему начснабу. Председатель суда Степанов, кое-как успокоив шумевшую публику, изложил суть дела. Затем слово предоставили Карпухину. Торопливо и путано пытался Карпухин обелить себя в глазах людей.

— Разве я себе спирт брал, разве положил в свой карман хоть одну чужую копейку? — театрально возмущался он. — Нет, и сто раз нет! Все делалось для общей пользы…

Степанов резко отодвинул стул:

— Да, ты, Карпухин, ни к кому не залез в карман, это верно. И вроде честным себя считаешь. Давайте разберемся. Работаешь ты начснабом порта, а делаешь такие дела, которые снабжения-то и не касаются! — И, обращаясь уже не к Карпухину, а к сидящим в зале людям, Степанов продолжал: — Потребовалось, скажем, песчаную косу перед управлением порта засадить деревьями — Карпухин посылает своего подчиненного в автобазу рыбокомбината. Тот уговаривает шоферов сработать налево. И расплачивался Карпухин спиртом. Да, по документам он ни копейки не взял себе. А как выяснилась недостача спирта, попытался прикрыть ее липовым документом — спирт, мол, взаймы дали рыбокомбинату. Не удалось ему это, пришлось расплачиваться! Но разве только ценности ему были доверены? Он отвечал и за людей. Ведь это что же такое, товарищи, получается — незаконно выдавал спирт, незаконные сделки совершал… Так в старое время тут, на Камчатке, и на Чукотке купчишки действовали! По-моему, надо перевести Карпухина на низовую работу. Тогда он поймет, что к чему.