Яков Липкович - И нет этому конца

— Товарищ гвардии капитан, — доложил он, — пришли какие-то гражданские…

— Да, да! Пусть войдут!

Вошли двое. Один пожилой, почти старик. Другой по возрасту годился ему в сыновья. На старшем был старомодный, с накладными, в складках, карманами френч; штатские брюки заправлены в сапоги. На младшем — неопределенного цвета, изрядно поношенный костюм. У обоих за спиной карабины.

— Знакомьтесь: председатель сельсовета Паладийчук, — представил старика капитан Тереб. — А это — секретарь сельсовета… забыл вашу фамилию…

— Гнатенко, — щеки у парня покрылись румянцем.

— Товарищ Гнатенко…

Терпеливо подождав, пока Паладийчук и Гнатенко поздороваются за руку со всеми офицерами, капитан Тереб взглянул на часы и объявил:

— Без десяти пять. Пора.

Все, кроме младшего техника-лейтенанта Ковалева, оставшегося дежурить у телефона, вышли во двор. Там уже стояли три машины: одна с зенитчиками и две — артсклада. Кругом — на бревнах, ящиках, садовых скамейках, ступеньках крыльца — сидели вооруженные бойцы. Молча покуривали, перекидывались негромкими репликами.

Капитан Тереб вполголоса приказал:

— Построиться! Командирам доложить о наличии людей!

Старшие групп в полном молчании прошлись вдоль строя и по спискам проверили, все ли на месте. Приглушенными голосами отдали рапорта. Налицо все. Даже закоренелые сачки, которые всегда и от всего увиливали.

Новая негромкая команда «По машинам!», и вот грузовики с солдатами уже неслись по спящей улице-просеке.

Крашенков оглянулся на санчасть. Успел заметить во дворе длинную и тощую фигуру бабки, смотревшей им вслед.

Промелькнули последние две хаты.

Первый поворот… Отсюда до второго поворота — совсем как в ущелье…

За переездом у железнодорожной станции свернули на проселочную дорогу. Открылось плотное серое небо — утро заступало вяло. Трудно понять, то ли день обещал быть пасмурным, то ли теперь солнце всходило позже.

Свежий утренний ветер пробирал насквозь. В легкой летней гимнастерке Крашенков чувствовал себя как в майке… Бр-р! Жаль, что не надел безрукавку!

Впрочем, через десять минут они были на месте.

Вот здесь, в этом кювете, как раз напротив столбика, нашли Мхитарьяна. Трава как трава. Даже одуванчики не потревожены…

Несколько коротких команд — и цепь, растянувшаяся на полкилометра, вошла в лес. Бойцы ступали молча, держа палец на спусковом крючке автомата. Правда, их предупредили, что пускать в ход оружие они должны только в крайнем случае. Мол, надо попытаться захватить бандитов живьем. Но кто знает, как все обернется. Не исключено, что единственный выход будет — стрелять.

В лесу стоял полумрак. Но как бы густо ни сплетались раскидистые кроны дубов и буков, как бы плотно ни загораживали свет с дороги и просек кусты боярышника и дикой малины — и сюда проникало раннее утро. Пусть слабое, нерешительное, но все-таки утро. И глаз уже различал отдельные предметы на расстоянии пятнадцати — двадцати метров.

Чувства у всех обострены до предела. Но страха ни у кого не было. Сознание того, что ты не один, что тебе нужна лишь доля секунды, чтобы прошить очередью противника, делало каждого смелее и увереннее.

Шли довольно быстро, нормальным, размеренным шагом.

Справа от Крашенкова двигался Сашка Донцов. Слева — незнакомый лейтенант.

Крашенков на минутку опустил затекшую от напряжения руку с пистолетом. Куда ни глянешь — уходящий в темноту частокол деревьев. А ведь пройдено метров шестьсот, не больше. Конечно, где-нибудь на открытом месте это не расстояние. Здесь же имеет значение каждый метр. Враг может быть везде. За кустами, за деревьями, за штабелями аккуратно уложенных лесником дров, в лесных канавах, заваленных сушняком и дерном…

Но цепь шла дальше, а бандиты что-то не давали о себе знать. Мелькнула мысль: а не ушли ли они в самую чащу? Или, может быть, их кто-то предупредил и они вообще покинули эти места? Однако лес велик, и рано строить подобные предположения. Надо быть начеку…

Крашенков шагал в середине своей полосы леса и старался, чтобы от его взгляда не ускользнула никакая тень, никакое движение, никакая неясность…

Но ничто не выдавало присутствия чужих людей. Слышался только непрерывный треск валежника под ногами нескольких десятков солдат и офицеров…

Так прошли они, наверное, еще с полкилометра.

А что, если бандитов никогда здесь и не было? Убить Мхитарьяна они могли и в другом месте. А труп притащили сюда, чтобы замести следы. Ведь и такое возможно?