Яков Липкович - И нет этому конца

— Вот, берите! Нам не надо!

— Куда ему столько? — сказала хозяйка. — Двух печеньиц хватит…

Она взяла два надломленных квадратика и вложила в руку сыну. Но тот лишь взглянул на них, есть не стал.

— Молока бы ему горяченького, — раздался за моей спиной голос капитана. — Хорошо прогревает.

— Товарищ капитан прав: чудесное средство! — Я вспомнил, что в детстве при простуде меня тоже отпаивали горячим молоком, правда подслащенным до приторности.

— Да где его взять, молоко-то? — ответила хозяйка. — Немцы весь скот угнали.

— Неужели во всем селе не осталось ни одной коровы? — спросил капитан.

— Где уж коровы, козы и той не встретите!

— Я посмотрю, может чего найду от температуры, — сказал я и пошел в кухню, где оставил на лавке свою санитарную сумку.

Я не был уверен, что в эту поездку захватил с собой аспирин и другие «мирные» лекарства. Зачем они мне? За две недели боев к нам, в медсанвзвод, не поступило ни одного больного. И это зимой, когда простыть пара пустяков. Зато раненых перевалило за сотню.

В сумке и впрямь ничего лишнего. Перевязочные пакеты, бинты. Еще шприцы, ампулы, жгуты. А это что? Бесалол! Значит, где-то поблизости должны быть аспирин и таблетки от головной боли. То, что у мальчугана голова раскалывается на части, я не сомневался. То-то он все время постанывал. Ах вот они, мои голубчики!

Я налил в стакан кипяченой воды из чайника и пошел давать лекарство.

— Ну что, нашел? — спросил майор.

— А как же!

— Минутку, лейтенант, — остановил меня жестом капитан.

По ту сторону занавески хозяйка поудобнее укладывала сына.

— Сейчас Игоречек ляжет повыше, ляжет повыше… Так Игоречку лучше?

— Само собой лучше, — ответил за мальчика капитан.

— И одеяльце поднимем, — продолжала хозяйка.

— Давай лекарство, — обратился ко мне капитан.

Я отдал стакан с водой и таблетки.

— Сразу две?

— Не имеет значения.

— Вот таблетки и вода, чтобы запить, — капитан передал все хозяйке.

Он лез из кожи вон, чтобы завоевать расположение молодой женщины, но я нисколько не сомневался, что ему жаль мальчика тоже.

— Игоречек у нас уже большой. Скоро в школу пойдет, — ворковала хозяйка.

— Да ну? — принялся подыгрывать капитан.

— А вот и правда. Он сейчас проглотит лекарство и не поморщится.

— Я бы и то поморщился.

— А он — нет… На, на, запей быстренько!

Давясь и проливая воду, мальчик через силу проглотил таблетки. Но первыми словами, когда он отдышался, были:

— Скворечня не упала?

— Ну что ты! — воскликнула хозяйка. — Висит, ждет скворушек!

— А дядя Вася придет?

— Придет, придет… А сейчас Игоречек пусть спит. Завтра он поправится, здоровеньким будет! — приговаривала хозяйка, выходя к нам и задергивая за собой занавеску.

— Что это за деятель? — заинтересованно спросил капитан и, встретив ее удивленный взгляд, пояснил: — Дядя Вася?

«Уже ревнует», — подумал я.

— А до вас был, — ответила хозяйка. — Тоже с двумя приятелями. Он Игорьку скворечню сколотил.

— Вот теперь ясно!

В этот момент капитан увидел патефон. Он стоял на табуретке за комодом, прикрытый какой-то старой немецкой газетой. Окажись там ящик с минами, капитан, наверно, удивился бы меньше.

— Патефон? Откуда?

— Дачники оставили. Немцы подходили. Куда с ним тащиться?

— А пластинки есть?

— Одна вот осталась, — хозяйка достала с самодельной полки пластинку.

У капитана загорелись глаза: это было очень популярное довоенное танго «Цыганская скрипка».

— Поставим?

Хозяйка пожала плечами. Капитан даже не стал крутить ручку до отказа — до того велико было его нетерпение. Едва раздались легкие и щемящие звуки старого танго, как он решительно повернулся к хозяйке.

— Станцуем?

— Ой, я плохо! — воскликнула она.

— Сейчас проверим…

Хозяйка виновато посмотрела на закуток и положила руку на плечо капитану. Он крепко и уверенно обнял ее за талию. С первой же фигуры, которую он начал и закончил с неожиданным изяществом, мы поняли, что он когда-то много и хорошо танцевал. Хозяйке, конечно, было далеко до него, но все-таки она ни разу не сбилась с такта и всегда угадывала, чего от нее ждут в следующей фигуре.

Когда музыка кончилась, капитан сделал мне знак перевернуть пластинку. Там был уже фокстрот. Кажется, «Рио-Рита». И на этот раз капитан показал себя великолепным танцором. Я бы никогда не поверил, что в таком крохотном пространстве — между столом и комодом — можно было так изощряться. Простое и курносое лицо капитана преобразилось, стало каким-то значительным и красивым. Хозяйка с каждым шагом чувствовала себя увереннее и уже не скрывала своего удовольствия от танца с таким опытным и ловким партнером. И не отодвигалась, когда он прижимал ее к себе.