Михаил Лисин - Пути и судьбы

Потом он снова будет ворчать на свой буксир, мечтать о переходе на самоходку, ругать погоду, свой застарелый ревматизм… Но в трудную минуту он сделает все, чтобы спасти народное добро, чтобы помочь людям. И сделает без громких фраз, хотя бы это стоило ему жизни.

Совсем иной человек Игнат из того же «Перчонка». Впрочем, это уже не человек, а хищник, ради наживы готовый на все.

Среди персонажей М. Лисина экземпляры, подобные Игнату, — исключение. Его герои — люди долга, всегда готовые прийти на помощь друг другу, народ артельный, верный боевым традициям своих отцов и дедов, громивших беляков на тех же судах, которые еще до недавних пор мирно работали на просторах Волги.

Это очень важно, что лисинские герои бережно хранят в своей душе, если можно так выразиться, чувство национальной первоосновы. Они помнят, какой трудной ценой далась русскому человеку свобода. Этими настроениями проникнут «Родник». В нем есть нечто от притчи, перерастающей во взволнованную исповедь.

Любовь к Родине органически включает в себя любовь к ее природе. И должно быть, не случайно в словах Родина и природа мы слышим изначальное корневое единство.

Поэтическое живописание природы является одной из самых сильных сторон творчества М. Лисина. За его простыми, внешне бесстрастно выполненными пейзажами — цельность нерастраченного сыновнего чувства. Зимний лес, «напряженно устремившись ввысь каждым стволом и веткой, стоит тихо и неподвижно — то ли дремлет, то ли думу думает. Но вот налетел ветерок, и высоко в вершинах возникло слабое движение: зашевелилась, зашелестела хвоя, упруго качнулись красные стволы, ткнулась в снег шишка с крохотной колючей веточкой, отшелушилась и взвилась по ветру тоненькая, как папиросная бумага, золотистая кожица, словно невзначай скрипнуло где-то надломленное дерево, — и снова глубокая, покойная тишина».

Не могу удержаться — приведу еще один пример. «У крыльца с покатой замшелой крышей лежит вверх дном рассохшаяся лодка, на плетне развешан влажный бредень с посиневшими плотичками в ячейках, торчат на кольях резиновые сапоги. От сетей, от плетня и, кажется, от самого домика пахнет рыбой, и под ногами звучно лопаются рыбьи пузыри».

Мастерское, в чеховских традициях описание! Всего две фразы, а перед глазами целая картина. Наверное, это и есть художественный талант — умение видеть мир и даже его простейшие явления, «читать» их глазами так, как не могут другие.

Приведенные примеры важны еще и вот в каком смысле. М. Лисин — рассказчик. Это его излюбленный жанр. А он требует лаконизма, сжатости. М. Лисин обладает столь важным качеством.

Конечно, писателю удается не все в равной мере. Мне кажется, что он нередко «недодает» по части психологических мотивировок поступков персонажей, объяснений зависимости их поведения от сложившихся обстоятельств. Так, в рассказе «Плывут по Унже соймы» «полный переворот в судовождении по малым рекам» вряд ли мог возникнуть только из стремления сломать старые нормы, без скрупулезного изучения всей сути дела («рисковать так рисковать», «авось не расколотим»). Серьезный социально-производственный конфликт переводится в плоскость чисто этическую (смелый, «хороший» капитан — его трусоватые противники).

Михаилу Лисину исполняется пятьдесят лет. Этот сборник является юбилейным.

Что пожелать даровитому рассказчику?

Пусть к кильватерной колонне его «судов» пристраиваются новые и новые. Пусть и дальше совершенствуются их конструктивные качества. Пусть «суда» будут непохожи друг на друга и каждый «гудит» на свой голос. Пусть будет их целая флотилия.

Счастливого плавания! Большой воды!

Вадим БАРАНОВ

Почти три года рядовой Филат Жихарев воевал с пулей под сердцем. Как все пехотинцы, торчал он в окопах, пропадал среди болот, замерзал в снегах, глох от артиллерийского огня, плашмя падал под минами, стрелял, бросался в атаку. С пулей он дошел до Берлина, штурмовал рейхстаг. Но как раз в День Победы упал в строю и очутился в госпитале.

— Н-да, редчайший случай! — разглядывая рентгеновский снимок, качал головою майор медицинской службы Добротворов. Напутствуя бывшего солдата, он пощипывал седенькую, чистенькую бородку и внушал, что, поскольку трудно предугадать, как поведет себя пуля в организме, разумнее всего избегать резких движений, не перенапрягаться и — боже упаси — поднимать тяжести. А когда Жихарев спросил, можно ли ему по старой памяти взяться за топорик, доктор протестующе тряхнул стерильной своей бородкой и еще раз напомнил о необходимости оберегать себя от всякой грубой работы.