Юрий Герасимов - Тропою таёжного охотника

Сибиряки раскуривали носогрейки. Симов записывал дневные наблюдения: как изменялся лес, где и какие встречались птицы, звери…

За каждым поворотом реки перед охотниками все шире раскрывались картины горной девственной тайги. По крутым южным склонам — «увалам» встречались осыпи камней и скалы. Обширные поляны чередовались с березово-сосновым лесом. На ярком солнце искрились сугробы снега, и изумрудный полог бора казался кружевным.

Здесь, на опушке, с осени был урожай сосновой шишки, поэтому на корм собралось много белок. На высоких лиственницах часто чернели «гайна» — беличьи гнезда, похожие на сорочиные. Зверьки отлично перезимовали и в солнечные дни подолгу бегали по лесу, подыскивая себе пару.

Белка у своего «гайна».

Среди молодого сосняка и осинника встречались многочисленные заячьи тропы. Охотясь на зайцев, рябчиков и глухарей, сюда часто наведывались рыси и росомахи.

На увалах и по солнечным опушкам синели снежные надувы, взрытые табунками изюбров, выходивших пастись на горные лужайки. На северных склонах — в «сиверах» — мрачнели обомшелые базальтовые глыбы и стоял темный лиственничный древостой с густым подлеском сибирского багульника — даурского рододендрона. Здесь было царство кабарги. Эти небольшие животные предпочитали одиночество. В непроходимых зарослях они в избытке находили свой любимый корм — лишайники, а среди скал — защиту от врагов. За склонами долины теснились горные отроги. А за ними, в забайкальском синем небе, виднелись пунцовые вершины дальних сопок — крайних форпостов намеченной охотниками цели.

По мере продвижения вверх по Джиле долина реки и распадки ее притоков становились шире, а склоны ниже и положе.

В широких падях чернели заросли «ерника» — кустарниковой карликовой березы. На увалах, южных склонах, росли густые сосняки. Местами по низинам стояли хмурые пихтарники, а по сиверам по-прежнему частила лиственничная тайга. Следы изюбров в таких местах встречались редко. Их сменили следы лосей.

В верховье реки на склонах появились кедры. За ними, выше — редколесье, сухостой, завалы камня, кедровый стланик и, наконец, на высоте полутора километров, — гольцы. Здесь обитали белки, соболи и сеноставки.

На третий день пути охотники достигли соболиных урочищ. В затишье из елового лапника был сделан односкатный балаган, запасены дрова, пробита прорубь.

Костер у балагана едва тлел. Под навесом лежали рюкзаки и котелки. Стоянка пустовала. Все разошлись по ближним склонам.

Симов отправился вверх по Шепшулте. За первым поворотом речки его внимание привлек небольшой бурый зверек величиной с котенка. Пушистый, но в то же время гибкий, соболь ловко прошел прыжками по бурелому и каменистым осыпям. Зверек вскочил на пень, перебежал вдоль по колодине и скрылся в буреломе. Его парный следок замысловатой стежкой шел по опушке верхом, то уходил порой под снег.

Соболь.

Свернув по ключу в смежную падь, Симов встретил след другого соболя, по-видимому, старого, отяжелевшего. В отличие от первого, этот зверек ходил короткими полуметровыми прыжками, придерживаясь каменистых осыпей. Следы его часто терялись в расщелинах и под камнями. Под вечер охотник вышел по следу на каменистый склон, поросший кедровым стлаником. Здесь соболь столько напетлял, что Симов запутался в его следах. Сделав большой круг, он снова обнаружил знакомый след и по нему пришел к поваленному кедру. Под ним скрывалась норка с обледенелыми стенками. К норке сходились разной давности следы.

Сгустились сумерки. Симов спустился по ключу к Шепшулте и вернулся на стан. Сибиряки уже собрались у костра.

— Так вот, товарищи, — сказал лейтенант, подсаживаясь к очагу, — сегодня посмотрел я, как ваши соболи живут. Придется нам делом заняться и посчитать их.

— Пустое дело, — пренебрежительно заметил Рогов, — черт их сочтет… Нетто мы пришли сюда лесную бухгалтерию заводить? От счета зверя не прибудет… — закончил он и испытующе взглянул на лейтенанта.

Симов будто и не слышал этих слов и продолжал рассказывать, что видел днем и как придется проводить учет зверей.

— От этого учета зависит план осеннего отстрела соболей. Ведь гон у них проходит летом и срок беременности — 9 месяцев, а соболюшки только в двухлетнем возрасте и старше приносят в среднем трех щенят. Стало быть, из ста зверей можно добыть нс больше трех десятков, иначе соболь снова пойдет на убыль.