Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

Один из героев следующей повести — «Полдень» (это повесть о тридцатилетних, о тех, кто достиг полдня жизни) шофер Гоги находит в дневниках своего погибшего на фронте отца слова, свидетельствующие о том, что десятиклассник Гия Иремадзе не одинок в своих ощущениях, что среди других героев Тамаза Чиладзе есть не только его единомышленники, но и продолжатели. В дневнике отца Гоги заключена важная мысль: человеческая душа нуждается в исследовании, то есть о деятельном отношении к себе, ибо в ней таятся силы, которые самому человеку могут быть неведомы. Мы много говорим об исследовании и освоении новых земель, даже за пределами нашей планеты — в произведениях Т. Чиладзе настоятельно звучит мысль об исследовании и освоении неизведанных сил человеческой души. Отец Гоги писал: «На самой маленькой карте можно увидеть, как велика земля. Правда, бывают люди, для которых земля измеряется только тем, что находится в поле их зрения. Но бывают и другие, им присуще удивительное чувство необъятности мира. Именно это чувство и рождает большие дела. Разве Колумб не был убежден, что земля намного шире того, что о ней знали в те времена? Разве современный астроном не живет надеждой открыть новую звезду? Он верит, что эта звезда существует…

А разве человеческое существо не таит в себе неизвестных еще материков? Скольким суждено умереть, так и не проявив себя полностью. Как удивляются люди, обнаружив в себе совершенно новые черты. Сколько трусов умирали героями, и сколько сильных и смелых опускали меч свой перед внезапным подвигом до тех пор незаметного человечка».

Жадно вглядывается в себя герой следующей вещи Т. Чиладзе, романа «Вот кончилась зима», тридцатилетний режиссер Заза. Он хочет найти, открыть в себе не просто талант, который привел бы его к удаче и славе, а какие-то более существенные богатства сердца. На сломе осени и зимы, когда перестраивается вся природа, Зазу, который сам тоже на сломе — подходит к порогу духовной и творческой зрелости, — охватывает особое чувство: «Чувство ожидания чего-то неведомого вселяло в него какую-то радость, будто он должен наконец узнать то, что давно таилось у него в сердце, оберегаемое, как драгоценная собственность, от чужих глаз и ушей».

Герои Тамаза Чиладзе все время возвращаются к мысли о неизведанных глубинах души. И это свидетельствует о том, что прежде всего сам писатель счастливо наделен высоким и плодотворным сознанием того, что духовный мир каждого человека бесконечно, бездонно глубок, что в исследовании этого мира никогда нельзя останавливаться, никогда нельзя сказать «вопрос исчерпан», а, наоборот, надо вглядываться и вглядываться, искать и искать… И может быть, в трусе обнаружатся тогда возможности героизма, в герое — близость к тем незаметным людям, в которых зреет завтрашний подвиг, в неудачнике — то созидательное начало, которое он позволил в себе задавить, а в тех, кому сопутствует неправая удача, — тоска по чистоте и правде. Для Тамаза Чиладзе каждый человек неожиданность, каждый неисчерпаем, каждый — материк неоткрытый.

Нынешняя грузинская проза пытается найти свое эстетическое выражение для жизни духа, она пытается материализовать, выразить в художественной плоти эти трудно уловимые, трудно фиксируемые, трудно воплощаемые духовные состояния в их изменчивости, беспрестанном становлении и взаимном превращении. Когда же вокруг этих исканий вспыхивают споры, то спорят не о том, что литература не должна этим заниматься, и не о том, что духовная жизнь должна быть выражаема непременно в тех же устоявшихся традиционных художественных категориях, теми же художественными средствами, что и материальная жизнь человека, а о том, что в ее изображении должна быть достигнута та же содержательность и плотность, которой мы так наслаждаемся в изображении жизни материальной, ибо духовная жизнь так же существенна, так же реальна, она такой же факт человеческого бытия, как и жизнь материальная.

Современная грузинская проза серьезно и искренне причастна к художественным исканиям искусства наших дней; и в своих достижениях, и в заблуждениях она выразила два существеннейших и очень современных требования.

Первое требование чисто нравственное — утверждение самоценности духовного начала в человеке. Оно пришло в грузинскую прозу (и прозу Тамаза Чиладзе в том числе) не вследствие разочарования в действительности, которая-де тленна, трудна, исполнена борьбы и лишений, а со стороны, совершенно противоположной. Среди героев того же Т. Чиладзе мы найдем немало людей, в высшей мере наделенных вкусом к жизни и часто имеющих возможность этот вкус удовлетворить с лихвой. Жизнь воспринимается ими как прекрасный дар, если не как наслаждение. И поэтому не может быть для них малой и ничтожной душа, если ей дано такое богатство, как жизнь.