Геннадий Солодников - Повести

— И что ты ответила? — замерла Лиля.

— Был, говорю, такой проездом… Позвонил — и только.

— А про меня?

— Сказала, что ушла подругу навестить. Работница, мол, заболела из нашего цеха… А жаль, — горько усмехнулась Надя. — Так и подмывало выложить всю правду. «Уважаемый Борис Маркович, оставьте девчонку в покое, не морочьте ей голову и сами не обольщайтесь. Она вам тоже столько наморочит, что не рады будете потом…»

— Перестань! — нервно закричала Лиля, сжала свои маленькие кулачки и заплакала от бессилия.

Ах, как некстати схлестнулось все в один день! Словно нарочно и Русин приехал, и Борис Маркович пригласил поужинать вместе, обещал позвонить, уточнить, где и во сколько. И вот теперь все рушится, рассыпается, и Лиля не в состоянии что-либо исправить. Перенервничала она вчера, издергала себя из-за стремления совместить несовместимое: Николая не оставить и Борису Марковичу во встрече не отказать. Отсюда так нескладно все вышло с Русиным. Не на шутку он рассердился и вряд ли забежит на обратном пути.

Не скоро забывается такое.

А Борис Маркович, как теперь с ним? Хорошо, что он не заметил их вместе, когда они заглянули в ресторан. Вот уж тут повезло так повезло… Может, все-таки отговорится она перед ним, отболтается? Надька — хоть на этом спасибо — не выдала ее, подсказала правильный ход. Этого и надо держаться со всей своей женской твердостью.

Но прежде надо встретиться с ним. И не завтра, а сегодня, по горячим следам. А как? Телефона у него нет. Хорошо, если Борис Маркович позвонит сам. Но едва ли, надежда тут мизерная. Пойти к нему она никак не может, даже не допускает такой мысли. Это ж сдача без боя, полная капитуляция; чего Лиля не позволит никогда, ни за какие блага на свете. Она свое дело знает толково: играть играет, да не заигрывается.

Все валилось у Лили из рук, ничего не хотелось делать, апатия и уныние разъедали ее привычную собранность и деловитость. Она совсем недолго задержалась перед зеркалом, отказалась от завтрака и сиротски маячила перед окном, невесть что разглядывая в застекольном мирке почерненного городского двора.

Надя понимала ее состояние, догадывалась о том, что происходит сейчас в Лилиной душе. Сначала она спокойно отнеслась к переживаниям подруги, даже легкий холодок злорадства пронизал на миг ее мысли о событиях вчерашнего дня: «Пусть, пусть помучается, может, с большей душевностью и пониманием будет отзываться на страдания других». Но чем дольше молчала Лиля, тем неуютней становилось и Наде, жалость поднималась к ней, росло желание как-нибудь сгладить свою резкость, принять посильное участие в ее судьбе.

Она прекрасно знала, из-за чего сейчас сильнее всего терзается Лиля. Из-за боязни всерьез оттолкнуть от себя Бориса Марковича.

С его заботливостью и вниманием он был нужен ей, нужен как никто другой. Месяца через два-три Борис Маркович собирался переехать в областной центр: его пригласили работать в профессиональный коллектив — театр юного зрителя. Он выделял Лилю как актрису, подчеркивал перед другими ее способности и делал это с такой неприкрытой значительностью, будто именно он и только он открыл в девушке недооцененный ранее дар. Самой Лиле режиссер прозрачно намекал, что, лишь захоти она, поможет перебраться в большой город, устроит в студию, заслужившую немалый авторитет в театральных кругах, а после — и на профессиональную сцену. Ради всего этого Лиля могла попуститься многим, даже Николаем. Правда, она искренне не хотела расставаться с ним и впредь видела его рядом с собой, особенно после переезда в областной город.

Наде невмоготу стало от утренней размолвки, ее совестливое сердце давно уже отошло.

— Ладно, Лилька, брось убиваться, — обняла подругу Надя за плечи и слегка встряхнула. — Выше голову! Найдем мы твоего Бориса, не так это сложно. Помогу тебе. Зайдем в обед в оба ресторана, в кафе заглянем. Можем мы в воскресный день по-человечески пообедать, в конце концов? Он наверняка где-нибудь попадется. Случайно и предстанем пред его очами… Одной тебе неловко, слишком все нарисовано, а вдвоем — никакого наигрыша. — И, видя, как засветились глаза Лили, разгладились хмурые складочки на лбу, добавила с еще большей энергией: — Давай собирайся! Представь, что идем на званый обед и все мужики вскоре покорно лягут у наших ног.

Тумана не было. Крутой утренник досуха выморозил земляные пролысины, ледяной коркой сковал оплавленные поверху снега. Солнце выкатилось каленое, звонкое.