Геннадий Солодников - Повести

Солнце едва достигло середины деревьев, и, когда в гуще сосен тропинка повернула, распласталась круто выгнутым ободом, Русину показалось, что незамутненный улыбчивый диск бежит рядом, сторонкой, и зорко поглядывает на него в узкие просветы между стволами. Силится что-то ухватить, высветить в нем, но не успевает за короткий миг и все гонится, гонится.

Русин застал Ваню в комнате. Глаза у парня шально поблескивали и казались светлее обычного. Лишь губы, крупные, слегка вывернутые, дурашливо дулись, изображая обиду.

— Хо, прибыл наконец гуляка! Тут без него с тоски мрут, погибают, можно сказать, в расцвете лет, а он где-то прохлаждается, ешь твою плешь… Да я не про себя, Андреич, — взмахнул Ваня руками, предупреждая возражения. — Я о Сармите. Она, бедная, места себе не находит. Извертелась вчера вся, словно в ней пружинку какую подкрутили. Засветил ей мозги — сам в бега. Нет, ты скажи: засветил ведь? Что, сама по себе девка завелась?

— Ладно, ладно, Ваня, не зуди, — с усталой усмешкой отговаривался Николай. — Не твоя это забота. Как-нибудь без сопливых разберемся.

— Но-но, ты полегче! Трефовый король в побитой молью шубе. — Довольный своей остротой, Ваня хихикнул, легонько поддал Русину в бок. — Слушай, ты ж голодный, наверное, как мартовский кот. У меня банка рыбных консервов есть и еще кое-что найдется. Хоры?

Русин отказался — позавтракал, мол, в сплавной столовке — и блаженно вытянулся на койке, всем своим расслабленным телом ощущая притягательную силу мягкой постели. Сейчас бы вздремнуть малость, потом погладить брюки, побриться, вообще привести себя в порядок — и можно снова включаться в размеренную жизнь дома отдыха.

Прежде всего ему необходимо встретиться с Сарми. Но тут Николай засомневался: как-то неловко будет разыскивать ее, ни с того ни с сего что-то объяснять. Ему самому показалась странной такая нерешительность, но он все-таки подумал: «А что, если действовать через Ваню? Привлечь его в помощники».

— Ваня, дорогой. Раз уж ты такой заботливый, сотвори доброе дело. Сначала принеси утюг. Потом разыщи Сармите, подъедь к ней так, между прочим. Скажи, что я приехал. Собираемся, мол, прогуляться в старый поселок ради воскресного дня. Ну, и не желает ли она присоединиться к нашей мужской компании… Как тебе такой вариант?

— Хоры! — обрадовался Ваня. — Вот это по-нашенски, по-шоферски. Главное — движение.

Не прошло и получаса, как в дверь комнаты постучали.

— Войдите, — лениво откликнулся Николай, продолжая безмятежно лежать, не ожидая никого, кроме Вани, и еще не сознавая, что стучать может лишь посторонний. Он тут же вскочил, растерянно одергивая на себе рубашку и разгоняя ее складки под брючным ремнем.

На пороге стояла Сармите.

…В стылом павильончике неподалеку от временного причала толпился воскресный шумный люд, и Русин в который уж раз за это утро мысленно поблагодарил Ваню со всей искренностью и теплотой, на какие только был способен. Вот где воистину пригодились Ванина общительность и казавшаяся поначалу излишне суетливой, незаменимая сейчас расторопность. Он как-то незаметно и естественно внедрился в середину очереди, вольно балагуря с соседями, вовремя разжился порожними кружками и вскоре с простецкой улыбочкой подавал их бойкой буфетчице.

Русину стало неловко перед Сармите за бездействие, и он тоже решил выказать предприимчивость. Приметив в углу незанятую пивную бочку, смахнул с нее в газету остатки рыбьей шелухи, перехватил у одного из уходящих мужиков расшатанный табурет и усадил Сармите. А тут и Ваня подоспел с полными кружками, предварительно застолбив в очереди новое местечко, чтоб позднее при надобности можно было без задержки отовариться еще.

Он был разгоряченный, взъерошенный, словно долго настигал кого-то и теперь вот вернулся, распаленный удачной погоней. Из глубины куртки, из просторной запазухи достал пучок вяленых ржаво-серебристых рыбешек, рассыпал веером по днищу бочки, живописно заполнив пространство меж пенистыми кружками.

«Хороший просится натюрморт, сочный», — подумал Русин и не удержался от восторженного восклицания:

— Ну, ты орел!

— А что? В самый раз подсолониться. Пиво без рыбки, что девка без… — он споткнулся, взглянув на Сармите, и закончил уж без прежнего подъема, — без приданого.

— Да не об этом.

— А-а. Где достал? Вчера приятеля встретил. Родичи у него тут. Этого добра! — Иван небрежно махнул на рыбу рукой.

Сармите смотрела на Ваню с радостным изумлением, чуть прикрыв счастливую улыбку поднятой кружкой и слегка пригубив из нее.