Геннадий Солодников - Повести

— Ты расхваливал условия в доме отдыха: тишина, покой. Вот я отвлекся бы от своей повседневной обязаловки, делал что-нибудь для души.

— Для этого, Лилечка, одного желания мало. Надо знать, что делать и как.

— Но ты же мечтал о выставке своих работ. Так от кого же она зависит? От тебя самого, наверное? Я поняла, что выставка эта, впрямую связана с приемом в Союз художников…

— Да не в приеме дело! Это все побочное. Мне прежде всего надо утвердиться перед самим собой. — Русин снова начал раздражаться. «Много ты понимаешь в моих делах! Советы давать легче легкого. Ишь, супруга-наставница выискалась!»

— А может, ты излишне усложняешь? Копаешься в себе, когда надо идти вперед без оглядки. Разве не замечаешь, как вперед вырываются совсем молодые ребята? А ты все тянешь и тянешь… Пойми, сам за себя не постоишь, никто вперед не подтолкнет. Назад оттянуть — тут пожалуйста.

— Знаешь что, Лиля, давай не будем. Не хочу я больше на эту тему говорить. Не так все просто, как тебе кажется. Тут в двух словах не объяснишь… О выставке я стану заботиться, когда пойму, что абсолютно готов. На сто процентов готов. И могу показать действительно что-то свое — свежее и необычное. А теперь хватит об этом. Точка!

— Ладно, будь по-твоему, — со вздохом согласилась Лиля и посмотрела на часы. Солнце еще было над крышами домов, но уже потянуло холодом, иссякла вода в канавке вдоль решетки, в дальнем конце улицы скапливалась густая синь. Стрелки показывали начало седьмого. Чтобы успеть на вечерний катер, надо было торопиться.

Они постояли друг против друга, грустно улыбнулись и впервые за весь день поцеловались. Лиля сама крепко обхватила Николая за шею, но губы ее были холодны и неподвижны.

— Может, хоть проводишь? — глухо спросил Русин и с надеждой посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда, он был открытый, спокойный.

— Прости, Коля. Я думаю, тебе от этого легче не станет. А у меня совсем ноги замерзли. Сапожки еще днем промокли.

— Тогда до встречи на обратном пути. Будь здорова! — Русин стиснул ее плечи, повернулся и быстро пошел в сторону главной улицы.

Свернув за угол, он чуть не столкнулся с мужчиной лет сорока. Лицо его показалось Русину знакомым. Он оглянулся и увидел, что мужчина тоже приостановился и смотрит ему вслед. «Кто такой? — без особого интереса подумал Николай и, когда уже подходил к автобусной остановке, вдруг вспомнил: — Так это, кажется, режиссер из театра, Лилькин руководитель. Точно! Зимой во Дворце культуры она показывала его со стороны и даже фамилию называла».

Автобуса долго не было. Русин покружил вокруг павильончика на остановке, посмотрел на веселую публику, и ему вдруг стало жаль себя. Такие сладкие мечты, такой безудержный рывок сюда, предвкушение радости, а взамен — бестолковый день, одиночество. И в итоге одно-единственное желание — поплакаться кому-нибудь в жилетку. Эх, Леньки рядом нет.

Русин знал за собой эту слабость — неожиданно раскисать, расковыривать душу, разжигать в ней вселенскую скорбь, поэтому постарался вовремя одернуть себя, остановить. И сразу же, без перехода, давай злиться: на автобус, на сырость под ногами, на слишком ранний отход катера — нет чтобы в десять вечера! — а больше всего на свое дурацкое сегодняшнее поведение. С утра выбрал неверный тон с Лилей, постоянно отталкивал ее и не смог полностью взять инициативу в свои руки. И потом, зачем была нужна эта разнагишенная откровенность? Никому она еще не помогала, а лишь вредила.

Чем дальше думал Русин, тем больше склонялся к тому, что во всем виноват сам, и поэтому что-то надо делать, предпринимать, если его не устраивает такое завершение первоапрельского дня.

Ноги сами понесли Николая в гостиницу: прежде всего нужно позаботиться о ночлеге.

Дежурный администратор узнала его, встретила приветливо, спросила о Леньке: почему, дескать, давно не видно в здешних краях. Но мест не было. Ни одного. Даже в общем номере на восемь коек. Гостиница маленькая, в три этажа, и на одном из них шел ремонт. Вестибюль был заставлен обнаженными койками, лишь в дальнем углу возле буфета оставалось небольшое пространство со столиками на высоких ножках.

Возле них грудились и галдели мужики.

Весь прошлый год Ленька часто наезжал сюда и подолгу жил, особенно после того, как на ударной комсомольской стройке — первой очереди нового химкомбината — организовал редакционный пост. Сначала он квартировал в гостинице, затем для поста выделили в общежитии молодых специалистов отдельную комнату, поставили телефон. Тогда-то и познакомился он с Надей и Лилей, химиками-технологами, актрисами народного драматического театра.