Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

— Кто выронил деньги? — громко закричала я на весь троллейбус, сверкая улыбкой.

— Мои деньги.

Пьяный явно обманывал меня, но я заставила себя поверить, что монета его. Если я с трудом поборола алчность и готова была совершить нечестный поступок, то какое право имела строго судить неизвестного?!

Не успела я спрыгнуть с высокой площадки, как сырой, упругий ветер ударил меня в грудь. Ветер налетал порывами. В минуту затишья было слышно, как скреблись друг о друга голые ветки. Я остановилась. Расстегнула пальто.

Вспомнила сегодняшний разговор в школе с Юрой Громовым. Начался он случайно. Я показала синий кусочек перекаленной стружки, которой порезала пальцы, объяснила, что рабочий класс — основа основ. Упомянула о часовом винтике и космической ракете. Оказалось, что Юра решил поступить на завод. Хочет быть тоже рабочим. Ура! Выходит, из меня агитатор получается. Записал телефон Васи Кукушкина. Зоя Сергеева тоже пойдет на завод. Отец ее работает револьверщиком. А до него там работал еще Зоин дед! Получится целая рабочая династия.

Узнаю у ребят, кто согласен идти работать на завод шлифовальных станков. Поговорю с девчонками. Чем больше нас пойдет, тем будет лучше — все свои, из одного класса. Я ведь обещала Кукушкину привести десять человек.

У памятника Пушкину я задержалась. На мраморе, как горсть горящих углей, сверкали красные тюльпаны. Рядом лежала зеленая еловая ветка с шишками. Тюльпаны привезли с юга, а ветка — из наших московских лесов. Поэт показался мне чем-то встревоженным и озабоченным. Наверное, во всем был виноват электрический свет. О чем он думал? Что волновало его?

Эти строчки поэта всегда особенно волновали меня. Они пришли неожиданно. Мне так научиться бы. Сколько раз пробовала писать стихи, бралась за бумагу, но ничего путного не получалось. Слова куда-то сразу разбегались и пропадали. Видно, чтобы писать стихи, нужен особый талант. А у меня его нет.

Издали я заметила Алика Воронцова. Мы всегда встречались с ним на этом месте. Он был в сером ворсистом пальто в крупную клетку. На шее теплый красный шарф. Черные волосы блестели. Я подбежала к нему сзади и закрыла ладонями глаза.

— Аникушка, пусти! — попросил он. Повернулся ко мне, радостный и удивленный. В его руке мелькнул маленький блестящий пистолет.

Я испуганно отскочила.

— Эх ты, трусиха! — Алик заразительно засмеялся, сверкая белыми зубами. Он щелкнул, и над пистолетом вспыхнул красный язычок огня. — Зажигалки испугалась. Сработано в Англии. Здорово, ну скажи. Читай: «Мейд ин Инглянд».

Зажигалка меня не поразила. Я отвела руку Алика и неожиданно сказала:

— Вчера мы на завод шлифовальных станков ходили. Нас с цехами знакомили. Я решила учиться на токаря. А может, лучше быть фрезеровщиком?.. Юрка Громов тоже решил идти на завод — будет рабочим.

— Решила так решила, — безразлично сказал Алик и засмеялся. — Анфиса, ты шутишь! Ты в самом деле хочешь вкалывать на заводе? Тебе в институт надо… Давай вместе в Бауманский дернем. Ты меня натаскаешь по математике перед выпускными экзаменами. Обещала.

— Помню… Но ты не сказал, когда начнем заниматься.

— Скоро начнем… Дел много… Чего мы стоим? — неожиданно спросил Алик, громко засмеялся, крепко схватил меня за руку.

Не сговариваясь, мы побежали. Мне было все равно, куда Воронец меня тащил, лишь бы быть с ним рядом. Я соскучилась по нему, но боялась в этом признаться и хотела подробнее рассказать о заводе, о своем обещании пойти туда работать. Хотелось гладить его длинные пальцы, смотреть, не отрываясь, в его глаза.

— Фисанка! — Алик повернулся ко мне и крепко поцеловал в губы.

— На нас смотрят, отпусти! — отбивалась я. — Выдумал, целоваться на улице.

— Ну и что же? Все равно я тебя люблю.

Мы свернули с улицы Горького. Неслись по каким-то темным, глухим переулкам, где редко встречались прохожие.

— Устала, подожди.

— Фисанка, почему ты такая хорошая? Ты сама не знаешь? — Алик поймал ртом прядку моих растрепанных волос. Прижался к щеке. — Ты хорошая, хорошая! — Колючей щетиной Алик коснулся моей щеки. Но я не отталкивала его.

— Ты бреешься?

— Давно.

— Выходит, ты настоящий мужчина!

— А ты как думала? — пробасил он и крепко сжал мою руку. — Не больно?

— Ни чуточки! — я закусила губу, чтобы сдержать готовый вырваться крик.