Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

— Ба, ба, ба!

Я научилась от него притопывать ногой, взвизгивая, подражать саксофону.

Как это было давно — давно… Первый раз спокойно, без душевного смятения вспомнила Москву. Не могу представить, как расстанусь с горами, тундрой, пушицей, маками и грохочущими речками. Впереди целая жизнь, а сердце мое останется на Полярном Урале. Как солдаты из далекого похода возвращаются в гарнизоны, вернусь и я в Москву, возмужавшая и повзрослевшая. Куда я зашвырнула дома свой портфель с книгами и учебниками? Все мне скоро понадобится!

Приятно взять в руки редкий образец и вспоминать, с каким трудом он достался. Вот белый кварцит с золотистыми кубиками, звездочками железного колчедана и промазками медной зелени. Его добыл Сергей. Он отколол камень у подножия высокой скалы с острыми пиками, как трезубец.

Скала привлекла геолога своим необычным видом. Приблизившись, он заметил глубокие разломы с кварцевыми жилами и зелеными гнездами. Спускаться вниз он не захотел, а направился к скале по узкой кромке ледяного поля. Пройдя несколько шагов, он поскользнулся, упал в глубокую трещину, ободрав руки и колени.

Сергей позвал на помощь своего коллектора, Ларису Чаплыгину, но она отошла в сторону и не слышала его голоса. Напрасно геолог старался вылезти, цеплялся за лед, ломал ногти на руках. Резиновые сапоги скользили, не находили упора. Стенки трещины оказались гладкими, как будто специально отполированными. Ни одного скола, ни маленького бугорка.

Обдумывая свое положение, Сергей неожиданно услышал внизу слабое журчание ручья на дне трещины. Начал подниматься вверх по течению. Пройдя метров двести, он увидел, что трещина закрылась и больше не выходила на поверхность.

Геолог оказался в гигантской ледяной трубе. Высота становилась все меньше и меньше, и скоро пришлось согнуться, а потом уже ползти на животе.

Ледяной потолок скупо освещался зеленоватым светом, при толстом льде темнело, при тонком — еле проникал рассеянный свет солнца. На таких участках геологу даже казалось, что он ощущал тепло.

К счастью для Сергея, трещина скоро кончилась. Он с радостью увидел над головой голубое небо и на фоне белых облаков — пролетавшую стаю уток.

Ручей низвергался водопадом, и тяжелые струи воды выбили в ледяных стенках уступы ступенек. Геолог медленно карабкался вверх. Не раз ноги его соскальзывали, и он падал. Сбивала его струя воды. Но он снова и снова упрямо полз вперед.

Сергей, наверное, никогда не выбрался бы из своего ледяного плена, не попадись ему под руку ноздреватый камень. Оставалось только подтянуться, и он оказался бы наверху. Он тоскливо шарил глазами по ровной поверхности синеватого льда. Случайно рука коснулась кармана штормовки. Там лежал большой охотничий нож. Осторожно вытащил его. Зубами прикусил лезвие и открыл складень. Несколько ударов, и сталь вбита в лед. Ухватился правой рукой и подтянулся. Он полз, прижимаясь щекой, руками, всем телом ко льду, затаив дыхание. Показался край трещины, и он с трудом выбрался наверх.

Сергей лежал, тяжело дыша, не в силах повернуться, пошевелить руками. Придя в себя, он сумел отыскать свой молоток. Потом отколол кусок оруденелого кварца…

…Я шла по следу Сергея — по ледяной кромке. Ноги часто скользили, и я не один раз вспоминала рассказ Краснова о его падении. День выдался пасмурный. Несколько раз принимался сыпать снег с дождем. Утки и гуси летели над Хаутой, прижимаясь к самой воде и обкатанным камням.

Многое я постигла за последнее время. Начала уверенно разбираться в образцах. Каждый день усиленно штудировала тетрадь, открывая для себя на каждой странице массу полезных сведений.

Сергей тщательно готовился к поездке в экспедицию, изучал научные труды. Страницы тетради пестрели выписками. Я их помнила наизусть и часто повторяла:

«Полярный Урал состоит из ряда плоских хребтов, над которыми подымаются отдельные вершины: Народная, Сабля, Карпинского.

Встречаются кварцевые конгломераты и кварциты. Все они сменяются хлоритовыми, серицитовыми, кварцитовыми и графитистыми сланцами».

Рюкзак с образцами оттягивал мне плечи. Но я упрямо шла по маршруту Сергея и собирала образцы. Руки мои покраснели от дождя и мокрого снега. Я хлюпала носом, но не останавливалась.

«Вернется Сергей в лагерь, попрошу, чтобы помог мне разобрать образцы!».

От счастливой мысли я широко и радостно улыбнулась.