Вячеслав Пальман - Девять хат окнами на Глазомойку

Зинаида — остроглазая, нервная красавица, худенькая женщина с характером наступательным и любопытным, по виду ну вылитая девушка в расцвете сил, с тонким станом и светлым лицом, хотя к этому времени «имела неосторожность», как она выражалась, родить трех со своим непутевым мужем-сантехником. Правда, когда они поженились, он еще не назывался непутевым и не был жэковским сантехником, в общем, еще не спился от бесчисленных подношений чрезмерно щедрой клиентуры. Все это произошло потом… Не очень счастливая, но стойкая Зинаида не стремилась отвыкать от родителей и родной деревни. Она любила мать, отца и, откровенно говоря, связывала свое будущее меньше всего с мужем и более всего с ними, родителями. Мать и отец казались ей надежнее, что и доказали лишний раз, взявши к себе Катеньку.

Пробыла Зина у Савиных всего три дня. Поплакала с матерью, съездила еще разок в Лужки, после кладбища походила там с дочкой по лугам, порадовалась ее хорошему виду и успехам в школе и заторопилась назад, не столько боясь за Архипа, сколько за двух маленьких, которые у него, «будь он трижды неладен», на руках остались. Ненадежный у них папочка.

В день отъезда, еще в Лужках, Зина как-то очень задумчиво осматривала деревню и зеленый мир вокруг Лужков, ахала, поглаживала густоцветную, нарядную, словно невеста, яблоню в огороде и со слезами на глазах ходила по комнатам опустевшего дома. И здесь ей все было по душе, все родственное, доброе, даже как половицы скрипят и как часы отбивают звуки минувшего века. Смотрела в окно на солнечный луг, на речку, мигающую отблесками солнца. И вдруг сказала глубоким грудным своим голосом:

— Вот бы где жить!

Катерина Григорьевна внимательно посмотрела на дочь.

— За чем же дело стало? Живи. Надо только подумать о зиме, о снежных заносах и нелегком труде, без которого тут нельзя жить. Твой Архип со скуки еще больше запьет. Или сбежит на вольные хлеба в столицу. Привычка у него страшная, не вот-то отделается.

— Он у меня убежит! Он у меня запьет! — с вызовом ответила она и сверкнула глазами. — Сам-то где родился и вырос? Аж в Поповке, вон за тем лесом! Глуше некуда. Тоже без кранов и горячей воды, так?

И уехала.

Сын Веня, Венька, Вениамин, хоть и находился ближе, приехать не сумел. Жена отбила телеграмму: в дальней командировке. Вениамин работал в той организации, что занималась монтажом электрических линий и установкой подстанций, машин. Это такая работа — неделю дома, две — за лесами и болотами, где его не вот-то отыщешь. Приехал он только к девятому дню, на поминки, растерянный и виноватый. Поклонился, обнял отца-мать и руками развел. Виноват, обстоятельства. Уселся рядом с отцом, и всем в глаза бросилось: как они похожи!

Двадцативосьмилетний Вениамин, с тем же округлым, решительным лицом, как у отца, с теми же волевыми складками от носа к уголкам твердого рта, серьезный и вместе немного озорной по молодости, крепкий телом и широкий в плечах, олицетворял здоровье, силу и надежность. Родители знали, что он не курит, выпивает только в компании и по значительному поводу, очень работящ и неуемно любопытен к жизни. Вот это качество Михаил Иларионович особенно ценил в сыне, при каждой встрече и подтрунивал, и задавал разные нелегкие вопросы, всяко разжигая в нем это творческое чувство, свойственное прежде всего людям крестьянского труда. Разжигал, радовался, а вот удержать в родном селе пе смог. Поехал Вениамин в город на курсы, всего-то на два месяца, и вдруг нашел там свою любовь. Все на свете позабыл, женился и, конечно, остался в городе. Измена колхозу!

А родителям каково? И отец, и мать, особенно Михаил Иларионович, просто места себе не находили. И все думал, все молчком. Не спал ночами, переживал, горько удивляясь, как это просто и в одночасье Венька, его правая рука, расстался с родной землей, с отцом и матерью, променяв привычную жизнь на новую — с любовью.

Областной город не был для Вени Савина чужим и до этого. Там он учился и закончил техникум механизации сельского хозяйства. И со свежей радостью немедленно вернулся и два года отлично поработал у них в колхозе механиком. И продолжал бы работать, уже вынашивал мечту — заочно учиться в институте. Ну, а тут подвернулись эти самые краткосрочные курсы. И девчонка. Она-то и заставила его свернуть с намеченной дороги.

Савин не раз втягивал в разговор о сыне и жену, жаловался, что так вот получилось. Но у Катерины Григорьевны, оказывается, имелась своя точка зрения на этот счет. Она не во всем соглашалась с мужем. Говорила, вздыхая: