Вениамин Рудов - Временно исполняющий

— Было.

— Как там на Дальнем? Рассказал бы.

Сурову тяжело было вспоминать прошлое: Дальний Восток ему и без того часто мерещился. К новому месту он привыкал с трудом.

— Сложно там. Двумя словами не обрисуешь, а в подробностях — сейчас времени нет. Как-нибудь соберемся — и расскажу. Между прочим, и здесь стало гораздо сложнее, — уже как бы отмечая лично для себя, добавил он. — Закурим, что ли? — Он вытащил сигарету из протянутой ему Иваном Васильевичем пачки «Мальборо». Дым показался ему удивительно приятным.

Мелешко тоже закурил.

— А Вера Константиновна по-прежнему пейзаж ловит? — улыбаясь, спросил он. — Как она-то? Все такая же молодая да красивая? Не то что моя Егоровна.

Суров не стал вникать в смысл сказанного.

— За Мишкой поехала. — И вдруг, улыбнувшись, добавил: — В меня пошел — длинный.

— Главное — был бы умный да здоровый, — после паузы как-то двусмысленно заметил Мелешко. Однако, почувствовав всю несуразность произнесенной фразы, стал сбивчиво рассказывать о своих трех сыновьях, живущих поблизости, в областном центре. О младшем, непутевом, Валерке, от которого здорово натерпелся, пока тот за ум взялся, говорил с горечью. Говорил длинно, с запинками, нервно потирая ладонью полулысую голову.

На всем протяжении разговора Сурову было неловко смотреть в глаза Ивану Васильевичу — ведь ему нужно было готовить материалы на его увольнение, подготовить к вести, которая, несомненно, потрясет его. Едучи на заставу, Суров решил вести дела отряда в «карповском русле». И сколько он себя ни уговаривал, что дело есть дело, что если Иван Васильевич с ним не справляется, то Карпов тысячу раз прав, решив его уволить из войск, что тут, мол, ничего не поделаешь! Служба! Но стоило им встретиться, как все доводы разума рухнули, осталось лишь чувство щемящей неловкости перед своим бывшим командиром.

«Хотя бы от этого мне нужно было уклониться, — мелькнуло у Сурова в голове. — Пусть бы этим занялся Карпов по возвращении из отпуска».

Спас дежурный по заставе, вошедший в канцелярию о очередным пограничным нарядом.

Мелешко надел шапку, встал и, выслушав доклад о том, что рядовые Зигматулин и Якименко прибыли за получением приказа на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик, спросил, здоровы ли, могут ли нести службу.

— Так точно! — дружно ответили рядовые.

Суров пристально оглядел трех здоровяков, высоких и статных. «Ну, прямо тебе гвардейцы. Наверное, специально подбирали для этой заставы».

Наряд вышел, и Суров второй раз за сегодняшний вечер поймал себя на том, что, сопоставляя две заставы — первую и третью, — их начальников, он отдает предпочтение заставе Пестрака.

Мелешко сразу уловил холодок отчуждения.

— На границу пойдете? — спросил, полуобернувшись к незашторенной схеме участка.

— Планируйте нас обоих. — Суров подошел к схеме. — Меня — на левый фланг, капитана Ястребеня — на правый. Проверим несение службы. Вместе с вами.

— Дежурю сегодня, товарищ подполковник. Капитан Алахвердиев на сборы уехал, прапорщик весь день при строителях, сейчас отдыхает.

— Разве строителей не забрали?

— Вчера утром. Какому-то дурню невтерпеж.

Суров серьезно, без улыбки, заметил:

— Тем дурнем был я.

Мелешко вспыхнул до самых ушей, не знал, как выйти из неловкого положения.

Суров испытывал похожее чувство — над ним продолжало довлеть их совместное прошлое. То, что связывало в течение долгого времени две семьи, невозможно было одним махом вырвать из сердца. Ну что, в самом деле, плохого совершил этот немолодой офицер в звании майора, за четверть века не поднявшийся на очередную ступень? Ему бы по возрасту давно отрядом командовать, да судьба распорядилась по-своему.

Неприятно было на душе у Сурова в эту минуту.

И снова положение спас дежурный, приведя очередной пограничный наряд за получением приказа на охрану границы.

Едва ушел этот наряд вместе с дежурным, не успела закрыться дверь канцелярии, как без стука вошла незнакомая женщина и еще с порога, смеясь, воскликнула:

— Юра!.. Ах ты боже мой!.. Юрочка!..

— Я, конечно. Здравствуйте, Екатерина Егоровна. Тоже рад видеть вас.

Суров с трудом узнал жену Ивана Васильевича, «мадам командиршу», как, неизвестно за какую провинность, Вера окрестила ее. Что сделали годы с Катей Мелешко! Куда исчез иконописный лик с огромными синими, как вода в Круглом, глазами? Лишь следы остались от былой красоты.