Вениамин Рудов - Временно исполняющий

— Да что ругать! — Суров улыбнулся. — Горбатого могила исправит, — добавил шутливо, вешая китель на плечики.

— Хамите, парниша!

— А вино по какому случаю?

— Вино!.. — Вера усмехнулась. — Водичка. Выпьем за твои будущие успехи. За то, чтобы тебе с Карповым хорошо служилось.

Звякнули рюмки. Вера только пригубила. Суров же, не отпив и глотка, поставил рюмку.

— Что случилось? Тебя плохо приняли?

— Нормально.

— Но я же вижу: что-то не так.

— Да нет, все хорошо.

— Прошу тебя, только не лги. Что произошло? — настаивала Вера.

Суров нехотя отпил глоток вина.

— Я же сказал тебе: ничего, ровным счетом ничего.

Резко поднявшись, он подошел к темному окну, и в ту же секунду, будто по мановению волшебной палочки, в номере ярко вспыхнул свет. Суров на какой-то миг даже зажмурился, а когда открыл глаза, внимательно посмотрел на жену, которая тоже встала из-за стола, проникся к ней жалостью: бледная, осунувшаяся, она с тревогой смотрела на него. Волна нежности захлестнула его. Он подошел к ней, обнял за плечи.

— Уверяю тебя: волноваться не из-за чего! Бывают, конечно, размолвки, но разве их не было на Дальнем? Все будет хорошо, дорогая, уверяю тебя!

— Боюсь за тебя, Юра! Ты даже не можешь себе представить, как я переживаю.

— Было бы из-за чего. — Суров бережно усадил жену на стул. — Отправляйся скорее к Мишке и ни о чем не думай. Кстати, во сколько твой самолет?

— В два тридцать.

— Ночи?

— Если по-твоему, по-военному, — в четырнадцать тридцать, — уточнила Вера и мило заулыбалась. — А если ночью, так что? Какая, собственно, разница? Я уже привыкла уезжать одна и так же возвращаться.

— Со временем отвыкнешь.

— Боже мой, что я слышу! Неужели проводишь?

— Конечно.

Вера рассмеялась:

— Даже не верится…

— Привыкай к новой жизни. — Он поставил свой стул рядом с Вериным, сел и снова обнял ее.

Вера подняла к нему сияющие глаза.

— Кто мне подменил мужа? Кто?! — о улыбкой воскликнула Вера и села к нему на колени. — Ты неповторим, Юрка! Если бы ты всегда оставался таким!..

На следующий день Суров пришел в штаб рано утром и был обрадован докладом дежурного по отряду, сообщившего о прибытии Ястребеня.

— Капитана определили в комнату для приезжих, — доложил дежурный. — В одиннадцатую.

Распорядившись прислать к нему капитана, Суров отправился к себе в кабинет.

Первым посетителем оказался майор Евстигнеев, Крепенький, краснолицый, с ежиком жестких седых волос на большой голове, майор замер на ковровой дорожке в двух шагах от письменного стола, коротко доложил о себе. Суров пригласил его сесть.

— Пожалуйста, Евгений…

— Трефильевич, — подсказал Евстигнеев и пошутил: — Евгений Евстигнеев — однофамилец и тезка. Но я в актеры не вышел.

«Актер, допустим, из тебя отменный», — подумал Суров. Евстигнеев много лет прослужил в части, пережил одиннадцать командиров. При нем не раз и не два менялись начальники застав, офицеры служб. Некоторые успели, что называется, пройти по кругу: послужили по нескольку лет на Памире, Курилах, в Туркмении, чтобы перевестись оттуда на Камчатку, на край земли. А этот сиднем сидел на одном месте, ласковый и услужливый, и, как говорится, не утруждал себя выездами в подразделения. Но дело знал: мог дать любую справку, в считанные минуты составить деловую бумагу, дать аттестацию, угадать по каким-то ему одному знакомым признакам, чего от него хотят.

Поблагодарив, Евстигнеев сел, но тут же снова встал.

— Разрешите доложить приказ по части?

— Почему мне? Разве полковник Карпов уже ушел в отпуск?

— Он отсутствует. Находится на границе. Он, между прочим, просил меня передать вам, чтобы вы уже вели себя так, как будто его нет, вроде как он уже в отпуске.

Сурову не оставалось ничего другого, как пожать плечами. Приказ открывал параграф о назначении прибывшего по окончании Военной академии имени М. В. Фрунзе капитана Ястребеня Андрея Петровича исполняющим обязанности старшего офицера подготовки.

Это был обычный приказ по войсковой части, какие составляются изо дня в день — своеобразная летопись каждодневных событий, незначительных и больших. В такого рода приказах отражались изменения в послужных списках, назначения на должности, благодарности, всевозможные перемещения, взыскания за ту или иную провинность.

Приказ от семнадцатого ноября оказался небольшим, в страничку машинописи. Суров быстро прочел те параграфы, которые касались службы дежурств, объявление благодарности ефрейтору Сазонову за рационализаторское предложение. Последним параграфом отражались перемещения на другие заставы, в том числе на третью солдат первой — Терентьева, Хоменко и Миндубаева.