Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Нафиса-апа мягко опустила трубку. У нее разболелась голова. Она туго перетянула косынкой лоб и прилегла на диван. На подоконнике сидели голуби. Один из сизарей, тот, что покрупнее, нахохлился, выпятив грудь колесом, наскакивал на свою притихшую подружку, вертелся возле нее юлой и ласково ворковал, объясняя ей что-то на своем языке…

Нафиса-апа резко встала и всплеснула руками, отгоняя черные мысли.

Сжав руками виски, она принялась расхаживать по комнате.

Девушки, которые становятся взрослыми и живут вдалеке от родительских глаз, подобно необузданной лошади, вольны скакать, куда им захочется. И могут не заметить, как худой человек набросит им на шею аркан. Как бы подобное не случилось с их взбалмошной Хафизой, — тьфу, тьфу, тьфу, не приведи аллах.

Подумала, не позвонить ли мужу, чтобы он, если нет машин, раздобыл билет на самолет. Она страшно боялась высоты и еще ни разу не летала в самолете. Выше третьего этажа, на котором теперь жила, ей не доводилось никогда подниматься. А сейчас она согласилась бы даже на самолет — лишь бы поскорее оказаться в Ташкенте. Но звонить не стала; зная, что муж занят сейчас, она не рисковала лишний раз досаждать одной и той же просьбой.

Нафиса-апа спустилась во двор и собрала белье с веревки. Включила было утюг, но гладить расхотелось. Вынула из гардероба новое платье и переоделась. Отправилась в детский сад за Алишером. На улице ей повстречалась Шамсикамар, стройная молодящаяся женщина, жена одного из ответственных работников обкома. В прошлом году они вместе, семьями, отдыхали в Кисловодске и с тех пор ни разу не виделись. Сейчас им было по пути, и они разговорились. Нафиса-апа поведала, что творится у нее на сердце. И почувствовала даже облегчение, когда нашелся хоть один сочувствующий ей человек. Шамсикамар, кроме того, что была красива, оказалась и очень отзывчивой. Она сама часто испытывала беспокойство за подрастающую дочь, поэтому волненья Нафисы-апа ей были понятны. Подумав, она сказала:

— А ведь на летний сезон, по-моему, ввели дополнительный поезд, Андижан — Ташкент. Для вас лучшего варианта нельзя придумать! Спокойненько сядете себе, а утром уже будете в Ташкенте…

Они ускорили шаги, завидев на углу телефонную будку.

— Это я, отец, — сказала притворно спокойным голоском Нафиса-апа. — Я звоню из автомата. Со мной здесь Шамсикамархон. Она говорит, что будто бы ввели новый поезд на летний сезон… Ну, как же вы не знали? Некогда, говорите, пустяками заниматься? А про дочку, что там с ней произошло, вы хоть думаете? — все больше и больше распалялась Нафиса-апа, незаметно для себя повышая голос. — Я сегодня вечером поеду на этом поезде, вот и все!

— Разве не удобнее утром поехать на легковой машине?

— Пока в вашем обкоме освободится для вас машина, я уже буду в Ташкенте!

Пулатджан-ака возражал, приводя свои доводы, а жена нервничала и, стараясь объяснить ему преимущества поезда, просила, не теряя времени, купить ей билет: обком всегда имел броню в кассе. По тому, как Нафиса-апа выходила из себя, не трудно было догадаться, что муж не соглашается отпустить ее поездом.

Шамсикамар взяла из рук Нафисы-апа трубку и, приложив к уху, поморщилась.

— Ой-ой, как вы кричите, — сказала она мягким грудным голосом. — Нет, это вовсе не Нафисахон. Это Шамсикамар. И не кричите, пожалуйста, на меня так. Ладно уж, извиняю… Здравствуйте, Пулатджан-ака, как поживаете?.. Спасибо, я тоже хорошо… Что делать, стараюсь не думать о возрасте, но он сам о себе напоминает, — засмеялась Шамсикамар и, тут же посерьезнев, сухо спросила: — Позвольте, почему вы не хотите отпустить жену сегодняшним поездом? Ведь в купе и удобнее, и спокойнее, и сэкономите больше половины суток. Нафисахон прибудет в Ташкент утром. Она, бедняжка, так волнуется…

Шамсикамар целую минуту слушала, улыбаясь. Потом назидательно заметила:

— Но и вы должны, Пулатджан-ака, ее понять, она же мать… Нет, вы не правы, все матери так беспокоятся, если о детях получают тревожные вести. К тому же она у вас в институт поступает, а это, вы знаете, не просто. В такой трудный момент хорошо, если рядом с ней будет близкий человек… Бабушка? Но ведь за бабушкой, наверно, самой нужен уход. И потом, нынешняя молодежь не признает ни бабушек, ни дедушек… Может быть. Охотно верю, что Хафиза не из таких, и все-таки разве не лучше, если мать сейчас будет около нее?.. Хорошо, передаю Нафисехон трубку. До свидания. Приходите к нам в гости.

Нафиса-апа уже успокоилась и, взяв трубку, заискивающе спросила: