Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Я должен был Кизил Махсуму крупную сумму, а возвратить вовремя не смог. Он сказал: «Отработай у меня малость и будем квиты». С этого и пошло… Мама пожилая, сестра не устроена, сами знаете, тяжело…

— Знаю, дорогой Арслан, как не знать. Вот и хочу тебе помочь. Не жить же тебе век, от людских глаз прячась, — сказал Нишан-ака, подобрев.

Он стал разливать свой знаменитый чай. Некоторое время сидели молча, услаждая себя терпким янтарно-желтым напитком. Потом Нишан-ака сказал как о давно решенном:

— Вот что, Арслан. Завтра понедельник. С утра буду ждать тебя у проходной. Всмотрись в наш завод, в людей. И подумай.

Арслан кивнул.

«Как бы не раздумал!» — с тревогой думал Нишан-ака и вглядывался в рабочих, проходивших мимо. Некоторые подходили, здоровались с ним за руку и интересовались, что это он стоит здесь, у проходной. «Жду одного товарища», — отвечал он.

Арслан появился за несколько минут до начала смены. Нишан-ака хлопнул его по плечу, улыбнулся.

В литейном цехе они разыскали Матвеева.

— А, сын дегреза, здравствуй! — обрадовался тот.

— Вот, пришел, — сказал Нишан-ака, кивнув на Арслана. — Хочет увидеть место, на котором отец работал.

— Не только увидеть, — проговорил Арслан, краснея.

Он вынул из кармана сложенную вчетверо бумажку, протянул Матвееву. Тот развернул, лицо его озарилось улыбкой, от удовольствия он даже покрутил кончик правого уса.

— Погляди-ка, он уже и заявление настрочить успел! — сказал он, показывая бумагу Нишану-ака. — Идем!

Арслан в замешательстве оглянулся на Нишана-ака, тот подбадривающе кивнул и подтолкнул широкой ладонью его в спину: мол, иди, иди.

Матвеев определил Арслана помощником формовщика. Работа эта была не из легких. Начальник цеха решил устроить Арслану нечто вроде экзамена. Хотелось узнать, из какого он теста слеплен. Если не сбежит на второй день, то получится из него настоящий рабочий. Конечно, об этом он не обмолвился ни словом. Пожелал успеха и удалился.

Медленно и равномерно, с характерным скрежетом двигалась цепь конвейера. Вдоль всего цеха, слегка покачиваясь, перемещаются висящие на цепях металлические ящики. По обе стороны конвейера стоят оголенные по пояс джигиты. Одни лопатами накладывают в ящики песок, другие при помощи специального штампа делают в этом песке форму, третьи наливают в готовую форму расплавленный чугун, спуская по желобку из огромного котла. Чугун плавится здесь же. Из вагранок, в которых бушует пламя, то и дело вырываются снопы искр. Из зева печи пышет жаром, и тела парней, стоящих поблизости, лоснятся от пота, будто смазаны жиром. Блики красноватого пламени высветили их фигуры, и кажется, что они сами тоже отлиты из меди. Искры, летящие из вагранок, ударяются о них и отскакивают, сыплются на пол, а им хоть бы что: надвинув на глаза темные очки, делают свое дело. Даже зимой, когда за стенами цеха свирепствуют мороз и вьюга, здесь жарко, как на экваторе, даже еще жарче. Рабочие сбрасывают с себя все, кроме брюк и сапог. Когда они работают, на их широких спинах, крутых плечах, выпуклых грудях бугрятся мускулы, тоже крепкие, как чугун, который они плавят.

Арслан старался держаться подальше от вагранки, и все же до него долетали искры, заставляя шарахаться в сторону. Ребята смеялись, приговаривая: «Ничего, привыкнешь…» Огромное помещение было заполнено сизоватым туманом, от которого першило в горле. Поодаль яркими пятнами полыхало несколько солнц, вокруг которых смутно угадывались мелькавшие тени людей.

Высокий, плечистый парень, на лоб которого спадал волнистый светлый чуб, взял пиджак у Арслана, нырнул куда-то и тут же появился снова. Арслан по привычке кивнул, благодаря его, и опять стал беспрерывно и ритмично бросать песок в металлические ящики, стараясь не отставать от других. Вскоре ему пришлось снять с себя и рубаху. В цехе стоял напряженный гул, в котором тонули и терялись голоса.

С самого начала Арслан определил себе в соперники высокого парня, отнесшего куда-то его пиджак и рубаху. Хотя тот не обращал на него никакого внимания, Арслану не хотелось отставать именно от него, от этого сильного и спокойного джигита.

Время, казалось, идет очень медленно, руки и спина немели, каждое движение отдавалось болью в плечах. Конвейер двигался непрерывно, и ему начинало казаться, что перед ним с самого начала стоит один и тот же бездонный металлический ящик, который невозможно наполнить.

Блеснули голубые глаза высокого парня. Он улыбнулся и сказал, смахнув рукой пот с лица и откинув в сторону чуб: