Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

В следующей комнате было светло. Из-за низко нависшей стрехи Умид не сразу понял, что здесь обвалился потолок. И свет льется прямо с неба, оттуда, где, будто взрывной волной, сорвало жесть с крыш. Поперек комнаты лежали два толстых бревна. Несколько балок, что потоньше и полегче, аккуратно сложены у стены. Около них валяется лопата. Куча мусора посреди комнаты разрыта в разных местах. Видно, здесь уже кто-то потрудился. Заметив во взгляде Шукура Каримовича удивление, Абиди выставил ладони:

— Вот, полюбуйтесь! — Руки его были в ссадинах, водянисто-кровавых мозолях. — Сам копал…

— Зачем вы так рискуете, домулла? Еще один слабый толчок — и выскочить не успеете. Подождали бы, пока земля успокоится.

— Ждать, пока совсем завалит? — Лицо Салимхана Абиди исказилось. Словно желая досадить директору и всем остальным, он с неожиданной ловкостью вспрыгнул на упавшую стенку и, пригнув голову, юркнул в комнату. Схватил лопату и начал копать. С остервенением всаживал он лопату в кучу сора, поднатужась, подгибая колени поднимал и отбрасывал мусор в соседнюю комнату через дверной проем.

— Домулла, все же не стоит так рисковать, — предупредил еще раз Шукур Каримович.

— Помогли бы лучше, если сочувствуете коллеге! Или просто поглазеть пришли? — зло спросил Абиди и вытер грязной рукой пот со лба. — Здесь, под этим мусором, осталось двадцать пять лет моей жизни! Здесь — драгоценности моей жены и дочери!.. — Он провел рукавом по глазам и вроде бы даже всхлипнул.

— Успокойтесь, домулла, жизнь все-таки дороже драгоценностей! Когда толчки прекратятся, наймете рабочих — вам помогут.

— Рабочих? — от негодования домулла даже лопату выронил. — Нет уж, извините! Никого нанимать я не буду. Сам раскопаю. Вот этими руками! Это не огород, чтобы нанимать кого-то. — Абиди всхлипнул, уже не таясь, и опять ухватился за черенок лопаты.

— Извините, домулла, мы бы вам помогли, но надо успеть проведать и других наших сотрудников, — сказал Шукур Каримович.

Абиди промолчал. Закашлявшись от пыли, сплюнул в сторону и с яростью всадил лезвие лопаты в мусор. Он сделал вид, будто не заметил, что гости ушли, не пошел провожать их к машине. Видно, не хотел терять времени: ведь с минуты на минуту земля опять могла всколыхнуться и поглотить драгоценности.

На следующий день, рано утром, у ворот Салимхана Абиди остановилась грузовая машина. На ее длинные зовущие сигналы вышел сам хозяин, и ему была вручена просторная палатка.

По распоряжению горисполкома такие палатки выдавались махаллинскими Советами каждой пострадавшей от землетрясения семье. Прямо на проезжей части многих широких улиц, куда дорогу для автомобилей перекрыли, в скверах плотными рядами выстроились белые, желтые, зеленые палатки. На окраине Ташкента возник целый палаточный городок, издали походивший на стаю белых лебедей, опустившихся на поле.

А земля все не унималась. Вздрагивала, вселяя в сердца людей тревогу, по нескольку раз в день. По городу расползались самые разнообразные слухи. В трамваях, троллейбусах, в очередях в магазинах велись одни и те же разговоры. Говорили, будто в районе Кашгара вот-вот должна разверзнуться земля и наружу вырвется испепеляющее пламя. Другие утверждали, будто под Ташкентом обнаружено огромное подземное озеро и колебания почвы якобы происходят оттого, что толща земли обрывается громадными глыбами и падает в воду, а гигантские всплески ударяют о «потолок», все больше размывая его, — вот откуда и гул и толчки снизу. Многие с тревогой перешептывались, что земля осядет совсем и город скроется под бурлящей водой… Земля снова вздрагивала, словно бы подтверждая панические слухи.

Казалось, только студенты, неунывающий народ, относились к слухам с присущей им иронией. Это они сформировали первые дружины для патрулирования улиц и специальные отряды по расчистке развалин. На их палатках появились надписи, заставляющие прохожих улыбаться:

«Трясемся, но не сдаемся!», «Во время тряски мы как раз проверим, что ты за человек!», «Досрочно выполним план по излечиванию от морской болезни!»

Все, что еще можно было вынести из дому, вынесли. Все, что можно было внести в палатку, внесли. Обжигающие лучи солнца — а то и дождь может пойти ненароком, — чего доброго, попортят зеркальную полировку уцелевшей мебели. Само семейство Абиди продолжало ютиться на сури под открытым небом. Профессор по ночам бредил во сне. Ему начинало казаться, что к их сури, на которой они возлежат под несколькими одеялами, подкрадываются воры…