Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Не надо. Не стоит беспокоить…

Теща, шелестя атласным халатом, проследовала на веранду, окликнула Рихси-апа, разжигавшую тандыр около летней ашханы, и велела подать Умиду крепкого чаю с медом.

От ужина Умид отказался. После горячего чая его потянуло ко сну. Его обостренный слух уловил шум остановившейся у ворот машины, и он проснулся. Это была не их машина. Инагамджан поставил машину в гараж и ушел домой. Жанна как будто сказала ему: «Я сама как-нибудь доберусь…»

Умид взялся за перламутровый наконечник шнура, свисавшего над головой, тихонечко дернул. Комната озарилась призрачным светом бра. Часы показывали начало двенадцатого. Скрипнула в прихожей дверь. Через минуту появилась Жанна.

— О, вы еще не спите? — сказала она игриво.

— Где ты была? — спросил Умид.

— На дне рождения у подруги.

— Мне сказали, что ты поехала к портнихе.

— Правильно сказали. Я эту девчонку встретила случайно, уже по пути домой, — скороговоркой отвечала Жанна, торопливо раздеваясь.

— Но ты могла сюда позвонить.

— Ах, милый, не надо мне учинять допрос. Ты считаешь, я должна была по телефону у тебя отпрашиваться?

— А разве нет? Мы же не чужие. Дома о тебе могут беспокоиться.

— А разве я, выйдя за тебя, не утеряла свою свободу? Давай, милый, доверять друг другу.

Жанна облачилась в трикотажную пижамку и юркнула в постель. Умид хотел поговорить с ней еще, убедить, что она поступила неправильно. Однако Жанна погасила свет и отвернулась к стене.

Утром она положила руку на плечо мужа, бреющегося электробритвой, и, посмеиваясь, спросила:

— Ну, перекипел, ревнивец?

Она лукаво смотрела на его отражение в зеркале. Умид промолчал.

— Ты, может, все-таки расскажешь, как продвигаются твои дела?

— Какие ты имеешь в виду?

— Научные, разумеется.

— С каких пор они начали тебя интересовать?

— С тех пор, как ты стал моим мужем! Ты все время занят и занят! Мы с тобой нигде не бываем! Должен же этому наступить конец. Пока я молода, хочу быть на людях, веселиться, развлекаться. Потом будет поздно. Оглянуться не успеешь — на лице появятся морщинки, потом волосы начнут седеть. Ой, мне просто страшно, когда я думаю об этом. Надо сейчас — сейчас! — брать от жизни все, что она дает. Так что заканчивай побыстрее эту свою диссертацию…

— Вчера я потерял весь вечер, думая о тебе, вместо того чтобы работать.

— Ну, милый, зачем тебе беспокоиться? Разве теперь крадут женщин?

— Еще как! Правда, по уговору с ними… Слышал я о таких вещах…

— Не будь деспотом, мой дорогой, не ругай свою Жаннушку, — она горячей рукой обняла его за шею и поцеловала в щеку.

Когда молодые пришли к завтраку, ни Сунбулхон-ая, ни Салимхан Абиди, сидевшие уже за столом, не заметили на их лицах и тени печали, какую обычно оставляют неприятные объяснения. Родители переглянулись, и к ним сразу же вернулось хорошее настроение, наличие которого Салимхан Абиди считал весьма важным для нормальной работы.

Домулла попросил к чаю леденцов. Он бросил их в рот себе целую пригоршню и, отпивая чай, шумно причмокивал. Было слышно, как леденцы кочуют у него от щеки к щеке, похрустывая на зубах.

Потом домулла вытер губы салфеткой и встал из-за стола, сказав, что должен приехать в институт пораньше.

— А ты, Умиджан, поработай немного дома, — сказал он. — Мне заказали из редакции статью. Набросай три-четыре странички. Так уж повелось: раз ты профессор, можно на твои плечи валить что ни попало. Не старайся стать профессором, Умиджан!

— О чем статья, домулла?

— Отклик на решение правительства по хлопководству. Ты ведь читал вчерашнюю газету?

— Я с лаборантами договорился провести с утра несколько опытов в лаборатории…

— Ну и что же? Я скажу им, что ты будешь во второй половине дня. Пришлю за тобой Инагамджана. Ну, я пошел. — С порога домулла обернулся: — Кстати, какие выводы ты сделал, исследовав Мутант-1? Я же предупреждал и Каримова и других любителей сенсаций, что этот сорт неустойчив, по прошествии какого-то времени все его достоинства испарятся. Думаю, мои предположения подтвердились, верно? Мимоходом упомянешь об этом в статье…

— Мои опыты показали, что Мутант-1 наиболее болезнестойкий… И качеством он превосходит другие сорта. У него длинное шелковистое волокно… — нерешительно заметил Умид.

Домулла опустился на стул, стоявший у дверей, и сомкнул на животе пальцы.

— Хм, вот как… — произнес он задумчиво и в упор посмотрел на Умида: — Ты в этом уверен?