Сергей Татур - Периферия [сборник]

Тохтамурад улыбнулся и дипломатично промолчал.

— Если бы случилось то, на что вы намекаете, Тохтамурад опоздал бы, — сказал Тулкун.

Дверь широко распахнулась, и ввалилась веселая ватага, «красные» с «синими» вперемешку. Пришли Садык-«синий» и Садык-«красный», оба высокотехничные, выдающиеся форварды. Не меньшей известностью пользовались Виссарион, по прозвищу Чимкентский Шлагбаум, Вадик, награжденный после филиппинского чемпионата прозвищем Токомато, а после мексиканского — Марадона, Касым, Мухталь, Карим-таксист, Виктор-медвежатник (не путать со взломщиком сейфов), вратарь «красных» Маннап, очень импульсивный, Хабибулла по прозвищу стоппер-костоправ, Шавкат. Пришел и долгожданный Ходжиевич.

— О! О! Мы вам — наш физкульт-привет душевный! «Синие» таки потратились на телеграммы, весь цвет свой собрали. Держись, ребятишечки!

— Ага! Ага! Испужались! Тут-то мы вас и приструним! — торжествовал Тулкун.

— Ну, рассмешил! — осадил его Петрович. — Да мы вас… Фору хотите? Сначала в пас играть научитесь. Индивидуалисты вы отпетые, и это вас губит. Учу я вас, учу: в пас играйте. Вот Хабибулла получит мяч и напролом к нашим воротам. Аж зажмуривается от удовольствия. Не видит, не слышит никого. А зачем зажмуриваться? Хабибулла, ты когда в последний раз гол вколотнул? В прошлом году? И то в свои ворота срезал?

— Ну, вы скажете! — возмутился Хабибулла-стоппер.

— А может быть, продуем, а? — издевался Петрович, смакуя последние яркие победы. — Отдадим игру, а? У них же никакого интереса. Ладно, мы вам сегодня поддадимся. Устали мы побеждать, Тулкунишка-хвастунишка. Скучно нам уже побеждать вас постоянно. Нет, вы мобилизуйтесь и накажите нас, ладно? Беседу проведите, вообще будьте посерьезнее. Вы ведь взрослые люди!

Он привычно взвинчивал «синих», привычно подкеросинивал их до желтого каления, которое, не скоро выветриваясь на поле, мешало им вести игру расчетливо и умно.

Вошел Ядгарыч, поддерживая под локоть Батыра и всем его демонстрируя: вот кто сегодня будет в рядах «красных»! Получив повышение, Батыр теперь редко вырывался на футбольное поле. Очень техничный, расчетливый и целеустремленный, он был незаменим в средней линии и почти неудержим в атаке. «Синие» то и дело обжигались об его горячую напористость. Сам Ядгарыч прекрасно цементировал защиту «красных». Он отличался точным глазомером и мгновенной реакцией, и волны нападающих разбивались об него, как о незыблемый утес.

— Теперь «синим» хана! — комментировал их появление Петрович. — Хотя если попросите…

Эркин, Бахтиер и Бахром вошли вместе, а последним, как всегда, пришел Шухрат. Первые трое прежде были профессиональными футболистами и достигли высокого класса, особенно Эркин, одно время входивший в сборную страны. Он и сейчас приятно радовал «красных» и неприятно озадачивал «синих» голами редкой красоты, за которыми следовали могучие возгласы: «Абдураимов! Абдураимов!» Шухрат, низкорослый и широкий, на поле был удивительно напорист, и опекать его было совсем не просто.

Из раздевалки выбегали по одному, делали круг или два по упруго-мягкому черному тартану, разминая не первой свежести мускулы и суставы, — и на поле, постучать по воротам. У «красных» снова оказалось на одного игрока больше. Петрович уже строго возражал оппонентам:

— Если мы вам отдадим своего лишнего, у вас появится ваш лишний. Не бывать этому!

Вдруг прошелестело:

— Жуков, Жуков!

Это был не человек, а глыба человеческая. Его клиновидная голова, небольшая для широких и мясистых плеч, легко и непринужденно отыскивала мяч в полете и отбивала его подальше от ворот. Он, конечно, был не подарок для нападающих в красных майках. Даже рослому и прыгучему Батыру не доставались верховые мячи, если его опекал Жуков. Причем мяч он отбирал корректно и добронравно, не устрашая и не подавляя соперника крепким своим телом, а оказываясь почему-то чуть ближе к мячу. Но проворный Вадик-Токомато-Марадона, бывало, обходил его. При большей подвижности и маневренности цены бы не было Жукову. Когда-то, наверное, и было, было такое славное время, что не было Жукову цены и как защитнику, и как парню, надежному во всех отношениях.

— Как жизнь, Петрович? — осведомился Жуков, улыбаясь. Черты его лица, крупные и тяжелые, тоже говорили о прочности и надежности этого человека. — Ты после какого гола назначишь пенальти в наши ворота?

— После какого надо, — ответил на эту подначку Петрович, поджал одну ногу и, петушась, толкнулся всем телом в глыбообразный корпус Жукова, и отскочил, как от могучей скалы, и снова толкнулся, сильнее, и снова отскочил.