Алексей Пантиелев - Белая птица

«Командиры — все в цепи…» Очень плохо, младший лейтенант! Тебе — хвастать, а мне — урон. И боец за командира боится. Отвлекается от своего дела. А то и любуется командиром и сам форсит под огнем. Это зачем же?

Час двадцать пять, пока длилась артиллерийская гроза, покуривали. Пели в траншеях: «Распрягайте, хлопцы, коней…» Эту песню слышишь перед каждым боем, как закон. Оркестр тоже играл. Но слышал ли он сам себя за орудийным гулом? Вряд ли.

Как только встало дыбом минное поле, бойцы поднялись без команды. Как музыканты без дирижера! Вот в чем соль… В этом бою все были кадровые, уже не новички. Знали, что снаряд — проводник солдата. От него не отставай. Вот и шагали. Смотри, мол, пушкарь, как тебе, стрелок, верю. Шли и в рост, были и обычные перебежки… Нечего, Саша, зря-то «дуть». Не в том шик, что не сгибались, не кланялись, а в том, что прижались без страха, без оторопи, разумно к своим разрывам метров на семьдесят — полтораста! Вот чего добивались, а не рукопашной… Конечно, при этом в цепи были легко раненные своим же огнем. Но и они не залегли. И тотчас следом за третьим залпом «катюш» ворвались в противотанковый ров.

Рота, где тот повар и Шумаков, подошла ко рву первой. Некоторых там наши же «катюши» обожгли. Коротенькое было «ура»… Немецкие офицеры не успели из блиндажей выскочить, а мы — у них на плечах. Ну и, прямо скажем, пленных спервоначала не было. Они появились через час. Человек до ста! И только через час десять минут, когда полк свое дело сделал, противник начал отвечать более или менее организованным огнем из глубины. Минометным.

Так что оркестр-то был. И сыгранность была, можно сказать, музыкальная. Барабохин называет это ансамблем, мы — просто взаимодействием.

Что получалось — управление сигналами. Достаточно было жеста, знака, чтобы боец или целый взвод тебя поняли. С чем это сравнить? С дирижерской палочкой!

И были в полку солисты такие, как Шумаков…

Командир полка открыл глаза и разом, не боясь показать, что не спал, поднялся на обе ноги. Встал, по-молодому выпрямил спину и сутулости своей не показал. Глянул на часы. 16.30 без минуты. Как заказано! Ян чувствовал себя отдохнувшим, бодрым и собранным. Голова была ясна. И ему хотелось сказать озорно, едко:

— А оркестром… я дирижировал, не Барабохин!

Адъютант, словно на строевом плацу, козырнул командиру полка, щелкнув каблуками так, что незримые шпоры зазвенели. Но майор не уступил, тоже щелкнул… Малый понятлив, почуял неладное — и в сторону. Улыбаясь ему вслед, Небыл поздоровался с подполковником.

Подполковник, невысокий ростом, плотный, гладкий, не понимая его улыбки, настороженно и несколько высокомерно приподнял белесые брови. Но Ян не обратил на это внимания. Сев рядом с гостем на деревянную скамью у круглого полированного обеденного стола, он любезно позвал:

— Александр Мокеевич!

Адъютант мгновенно вырос перед ним.

— У Шумакова был?

— Так точно. Час, как от него. Командир роты ранен в голову, замполитрука Шумаков принял командование ротой.

— Это мне известно. Что он делает?

— Закапывается.

— До сих пор? Так с утра и не перестает?

— Нет вроде…

— Что значит «вроде»? Что он делал, когда ты уходил?

— Закапывался.

— Кто же это его надоумил? Может, раненый командир? Или ты?

— Нет. Он сам.

— Так, Федя, та-ак… Грамотный мужик, а?

— Между прочим, товарищ майор, с ним тот самый флейтист. Неведомо какими путями к нему попал. Говорят, прилепился после противотанкового рва и не отстал. А Барабохин его в потери записывает…

— Это понятно, — сказал Небыл. — Я бы сам прилепился к Шумакову, как к брату.

— Нашли там в какой-то яме еще гражданского, из здешних жителей. С гармонью. Шумаков их обоих — в переднюю траншею, заставил играть. Шпарят дуэтом без передышки.

— Зачем?

Адъютант небрежно пожал плечами. Командир полка насупил брови.

— Ну, так я тебе объясню, зачем! Попозже…

— Я понимаю, товарищ майор: хочет подбодрить…

— Вопрос: кого подбодрить, младший лейтенант, — перебил майор. — Противника он «подбодряет»! Дошло? Ты что такой — на себя не похожий? Чем недоволен?

— Выгнал он меня, товарищ майор.

— Как? Моего офицера связи?

— Велел вам доложить, что выгнал…

— За что? Мешал ты ему?

— Нет вроде…

— Опять «вроде», — проговорил Небыл, прищуриваясь. — Хотел принять командование ротой?

— Хотел, товарищ майор…

Ян рассмеялся от души, хлопнул ладонью по столу.

— Ну, спасибо, что хоть не темнишь. Опиши, что перед ним?