Елизавета Васильева - Настала белая птица

Васильева Елизавета Валерьевна родилась в 1984 году в городе Иваново, окончила филологический факультет Ивановского Государственного Университета, преподавала культурологию в Казанском Государственном Университете (г . Казань) . Стихи публиковались в «Литературной газете», в журнале «Poetry Monthly» (Китай), в антологии «Братская колыбель» и интернет-изданиях . Любит кошек и не любит бабочек .

Елизавета Васильева – поэт романтический в подлинном туманно-германском смысле этого слова (или нео-нео-неоромантический) . Она часто не видит и не желает видеть подробностей и конкретностей, она – то где-то в небе, то где-то под землей, то где-то внутри своего тела и т . п . , но всегда – далеко (весьма по классическим романтическим канонам), никогда – рядом . Ее стихи – это некие непреднамеренные визионерские колдовские музыкальные пассажи и пассы, структурируемые внутриприсущей филологической культурой . Она нередко «ловит» и записывает тексты без помарок, боится по-другому, чтобы «приемник» не сломался – ужасно трансцендентно-правдивые тексты, до надоедливости, потому что все время с пос тоянным углублением в тему напоминают, например, о еврипидовом, заявлении: «кто знает, может, жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь» . В этом поэтическом мире уже не «срабатывают» традиционные противопоставления: жизнь – смерть, небо – земля, реальное – ирреальное, добро – зло, имя – предмет, мужское – женское, любовь – абсолютный индифферентизм, целомудрие – сладострастие и т . п .

Елизавета Васильева не знает, что хочет сказать и не может знать . Одна из главных черт ее поэзии – визионерское воздержание от суждения при ощущении потустороннего . Она видит и слышит духов, что ли, – некие трансцендентные сущности-имена . Всевозможные евы, анны, белоснежки порхают вокруг нее, в ней и ее текстах . Она свидетельствует – и только . Ее стихи, как лучи энергии, пронзают насквозь, сопротивляясь интерпретации, и меняют на мгновение чтения (впрочем, пожалуй, не только на это мгновение) существо читателя . Так мы иногда не можем вспомнить, что нам снилось, но остается настроение не припомненного сна .

Елизавета Васильева крайне зыбко ощущает себя в действительности . Но инстинкт самосохранения все же требует минимальной основательности . Наверное, чтобы хоть как-нибудь укорениться, она, свидетельствуя, поневоле создает свой фантомный мир, заклиная и колдуя непонятными и непонятыми словами и фразами, услышанными от духов . Мир романтический, но создателю его присущ неизбежный визионерский позитивизм: все явления – человеческие и нечеловеческие – уравниваются в сетке каких-то отнюдь не каждым уловимых общих давящих закономерностей . Мир жутковатый, но ровно настолько, насколько жутковато все прекрасное, если его попристальней рассмотреть .