Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

От дверей шарахнулась высокая верная фигура, побежала напролом к задней ограде сада.

— Хальт! — крикнул Бугров. — Хальт, сволочь!

Он нагнал бы бежавшего, но из приоткрытой двери снова донесся жалобный стон, и Андрей поспешил на выручку.

Нащупав на стене выключатель, повернул рычажок — зажглась электрическая лампочка под бумажным абажуром. Мельхиор лежал на своей кровати в одном белье, оплетенный толстой веревкой. Во рту у старика торчала скомканная тряпка.

Вырвав кляп, Андрей острым садовым ножом, валявшимся на столе, перерезал веревку на груди, на руках и на ногах.

— Кто это был? Кто связал вас?

Мельхиор смотрел на Андрея испуганными, мокрыми от слез глазами и беспомощно шлепал губами:

— Птя-птя-птя…

Прыгающей рукой начал шарить сзади. На его кальсонах расплывались два красных пятна.

— Вы ранены?

— Он… Он колол меня… шилом!

— Кто?

— Хуго… Он хотел отнять мои деньги!

Бугров бесцеремонно перевернул старика вверх спиной и стянул с него кальсоны.

— Йод есть у вас?

— Есть. Там, в шкапчике… И пластырь есть. Он грозил мне… выколоть глаза!

Бугров намочил вату йодом:

— Потерпите немного — прижигаю.

— Ауа!

— Потерпите еще.

— Ауа!

— Сейчас заклею пластырем и позвоню в полицию.

— Нет! Не надо в полицию! — Мельхиор испуганно вцепился в руки Андрея. — И в больницу не надо!

— Почему?

— Меня увезут, а он вернется! Будет здесь искать!..

— Что искать?

— Мои деньги! Он думает, что у меня их много.

— А у вас их немного?

— Немного…

— Чего ж вы тогда переживаете? Здоровье дороже. Есть у вас свежие кальсоны?

— Кажется, есть… Не уходите от меня! Побудьте здесь до утра!

— Ладно. При одном условии: чтоб никто не знал об этой ночной катавасии.

— Ни одна душа! — обрадованно заверил Мельхиор.

Утром следующего дня, как было намечено, Бугров отправился в округ Галле, на химические заводы возле города Мерзебург.

Название зловещего химического концерна «ИГ Фарбениндустри» он встретил впервые после войны. В газетных репортажах о ходе международного суда в Нюрнберге хозяева «ИГ Фарбен» предстали перед всем миром не только как поставщики оружия для разбойничьего вермахта, но и как подлинные хозяева Германии, которые вместе с другими промышленниками и банкирами привели к власти Гитлера.

«ИГ Фарбен» здорово потрепали в конце войны. Восстановить заводы — дело дорогостоящее, тем более что правительство ГДР решило перестроить цеха для производства мирной продукции. Будущий химический комбинат должен работать не на погибель, а на пользу людям.

Целый день провел корреспондент в беседах с архитекторами, строителями и химиками — сплошь молодыми энтузиастами.

Их планы поражали Бугрова своим размахом и дерзновенностью. Творческая энергия клокотала во вчерашних рабфаковцах, словно магма в кратере вулкана.

Возвращаясь на другой день домой под сильным впечатлением от встречи с этими «новыми немцами», Андрей заметил у ограды палисадника фигуру священника в черной поношенной сутане и старомодной велюровой шляпе. Он, видимо, ожидал журналиста и, когда тот вышел из машины, направился к нему со смущенной улыбкой на старом некрасивом лице.

Чуть наклонив голову в знак приветствия, попросил извинения за свою нескромность: шел мимо по улице и невольно залюбовался молодым садом. Юные яблоньки растрогали его чрезвычайно.

— Они ведь так похожи на детей! — пояснил пфарер, как бы оправдываясь, и добавил: — Вы проделали титаническую работу. Эта половина сада долгое время была безнадежно запущена.

— А вы видели сад прежде? В те времена, когда им владел полковник Гайер?

— Видел, видел… — каким-то странным тоном ответил священник. — Жена полковника была моя прихожанка.

Ответ его насторожил Бугрова. Сработало необъяснимое, но редко обманывающее чувство журналиста: здесь, в этом престарелом чудаковатом пфарере, таится любопытный «материал»!

— Не соблаговолите ли зайти ко мне? Выпить чашку русского чая? — предложил Андрей.

— А у вас есть само-вар? — священник смешно выговорил русское слово. — Я никогда не пил чай из русского самовара.

Бугров развел руками:

— Чего нет — того нет. У меня электрочайник, но зато есть отличный грузинский чай и армянская халва.

Кавказская экзотика тоже оказалась привлекательной для общительного пфарера.

Войдя в дом, он снял шляпу, остался в поношенной сутане с очень белым накрахмаленным подворотничком — тщательно побритый, морщинистый, похожий осанкой на морского офицера.