Авенир Крашенинников - Особые обстоятельства. Рассказы и повести

Из «Техпомощи» стали выпрыгивать люди, гуртовались в затишок: фургон загораживал от метели, а по правую руку подымался бугристый вал — стенка коридора, прорытого бульдозером, и чубато клубился по гребню. Опять закурили, охраняя папиросы горсточкой. От «Беларуси» с руганью вспотык бежал тракторист в распахнутой телогрейке, за ним поспешал Лучников.

— Виталий Денисыч, — позвал Лучников, — что станем делать?

— Выбираться на шоссе надо! — ткнул рукою тракторист.

— Говорили обождать, — заорал кто-то у фургона. — Теперь загорай!

Виталий Денисыч шибанул дверцей, стоял, циркулем расставив ноги, наливаясь яростью.

Часа три назад он скомандовал своей механизированной колонне отправление. Шоссе замело не слишком глубоко, только скаты до ободьев скрывало — ветер перегонял снега на обочину, и, пробивая фарами летучую полову, машины двигались ходко. Корсаков опасался, как бы не прозевать одинокую сосну, что указывала развилок. Но вот фары выхватили мохнатый столб, придвинули его, вылудили ствол, ветви. Лучников каким-то чутьем нащупал траками твердую землю, опустил нож, прокладывая путь, и Корсаков повеселел. Все-таки не ждать, сложивши руки, а расчистить фронт работ, подходы к стогам, а там, глядишь, и погода умиротворится… И вот забарахтались, утонули и, кажется, совсем одни на целом свете, и только поле вокруг да эта метель. И тут же паникеры объявились.

— Кончай перекур, разобрать лопаты! — скомандовал Корсаков.

— На брюхе сижу, Виталий Денисыч. — Лучников тряхнул залепленной снегом бородою.

— А ты подожми брюхо.

— Круто берешь, товарищ Корсаков, — обиделся Лучников и ушел в метель.

Виталий Денисыч выхватил у Аркани лопату, высоко поднимая колени, зашагал к трактору. Трактор весь стоял на левой стороне: здесь, видимо, была низинка. Виталий Денисыч зашел справа, гребанул лопатой, но рыхлые комья скатывались со штыка, словно маслом смазанные. Надо было придумывать что-то другое.

Лучников между тем осторожно разворачивал бульдозер, попятился и веером, веером начал наседать на сугробы. «Вот молодчина, — хвалил его Корсаков, позабыв, что недавно обидел, — так-то пойдет!..»

Как частенько бывает в этих краях, после метели тут же, без перехода, нагрянул мороз. К полудню, когда с грехом пополам все же добрались до сарая и первого стога, снеговей ослабел, негреющее солнце проглянуло, поле засверкало — глазам стало боязно.

— И чего икру метали? — шумел тракторист. — Можно было выспаться.

— Зато уже на месте, — назидательно сказал Виталий Денисыч.

Однако все почему-то настроились к Корсакову недружелюбно. Особенно досадно было молчание Лучникова. Ну, обидел его сгоряча, — вспомнил Виталий Денисыч, — но ведь по сути-то был прав. Не прикрикни, так до сих пор сидели бы на третьем километре.

— Ты уж извини, Иван Тимофеич, — подошел он к Лучникову. — Не держи обиду.

— Обиды глотать — для организма вредно. — Лучников колюче поглядел на Корсакова. — Ровно вот тебе одному солому эту надо, а мы — безмозглая рабсила. Ты лучше подумай, товарищ Корсаков, чем народ накормить да обогреть.

— Может, я и подумал. Только столовую сюда не перевезти.

Виталию Денисычу очень не понравилось, что Лучников угодил в то самое место, которое больше всего беспокоило. Надо было ехать к Лепескину за прессовальной машиной, добывать продукты, дрова. Но ведь опять осудят: они, де, в снегу по пояс, а он разъезжает себе. Ну и шут с ними, за прессовалкой все равно никого не пошлешь, здесь же покамест без него обойдутся.

Он расставил людей по местам, сказал Чибисову, который так и не вылезал из кабины:

— Давай на шоссе!

— Что я личный шофер, что ли? — У Чибисова голос сделался тонким от ярости.

Корсаков не ожидал сопротивления, не мог понять причины его и замер, придерживая дверцу рукой.

— Ну вот что, — сказал спокойно, — машину отдали в мое распоряжение, стало быть, и ты мне должен подчиняться.

— Не поеду, и точка! — Чибисов с другой стороны выпрыгнул из кабины, засунул ключ в карман.

— Хорошо же, — все еще сдерживая возмущение, предупредил Корсаков. — Арканя, иди сюда!

Арканя с готовностью подбежал. Виталий Денисыч кивнул на машину:

— Справишься?

Ах, как хотелось Аркане доказать, что справится, конечно справится, не лишний же он здесь человек! Он тоже не понимал, чего Чибисов заартачился, и побаивался Мишку и чем-то вроде штрейкбрехера быть ему вовсе не улыбалось.

— Не моя машина, Виталий Денисыч, — заикаясь, ответил он, — не имею права.