— Отложим — так отложим, — охотно согласился Збандут и тоном преподавателя, явившегося на очередной урок, спросил: — Так на чем мы остановились в прошлый раз? Помнится, на моральном кодексе. А может, вы закончили эту работу?
— Прикончили, — ответил шуткой Рудаев.
Збандут быстрым движением повернул голову к Гребенщикову.
— Где кодекс?
— В сейфе.
— За тремя замками? И долго вы его там собирались держать? До второго пришествия? — Збандут произнес эти слова смачно, остро.
— Оно уже наступило, второе пришествие, — подлил елея Карий.
Збандут наградил его недовольным взглядом и вызвал Ольгу Митрофановну.
— Вот вам папирус, стило, будете стенографировать.
— Мы закончили пунктом о моральном климате на предприятии, — подсказал Рудаев, не будучи уверенным, что Збандут помнит, на чем была прервана работа.
— Верно, — отозвался Збандут. — Для затравки начну я.
Ольга Митрофановна почему-то села рядом с Гребенщиковым, положила перед собой стопку бумаги.
— Руководителю следует помнить, — стал диктовать Збандут, — что он не вечен ни на земле, ни на предприятии, а потому он должен готовить себе заместителя с соответствующими деловыми и личными качествами. Записали? Подчеркните «личными качествами», их в тексте кодекса надо будет выделить жирным шрифтом. Оставление взамен себя человека, не отвечающего этим требованиям, является тягчайшей провинностью перед коллективом.
Збандут разглядывал свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа, как бы подчеркивая тем самым, что судит прежде всего самого себя и винится перед коллективом за допущенный просчет.
Это откровенное признание своей ошибки, которая доставила людям столько огорчений, так осложнила их и без того трудную жизнь, эта способность не только требовать с других, не только осуждать других, но и карать себя, причем карать публично, тронула души.
Збандут опустил голову, как человек, ожидающий решения суда, но подтвердить его вину никто не хотел, а для оправдания не находилось подходящих слов. Вертелись какие-то успокаивающие слова у Рудаева, но такие невыразительные, что он придержал их.
Зато Карий не придержал. Он был в ударе и не упустил удачного случая лизнуть Збандута и одновременно лягнуть Гребенщикова.
— Вы абсолютно ни в чем не повинны, Валентин Саввич. — Карий задохнулся от избытка рвения. — Попадаются такие экземпляры, что даже ваш острый глаз и ваш воспитательный талант… — Он осекся, потому что за столом все заулыбались.
Дуплет не особенно понравился Збандуту, захотелось сразу же прокатиться по подхалимам. Но чтобы не очень обидеть Карего, постарался выразить свою мысль помягче.
— Руководитель обязан вырабатывать у себя и у подчиненных нетерпимость к угодливости и соглашательству. Всякий поддакивающий делает черное дело — морально разлагает руководителя, усугубляет его ошибки и тем наносит реально ощутимый ущерб производству. — Случайно подняв глаза, Збандут встретил укоризненный исподлобный взгляд Карего и задержал на нем свой ставший вдруг холодным взгляд, в котором нетрудно было прочитать: «Получил? Ну и поделом тебе». — Теперь давайте определим наше отношение к наказаниям, — продолжал он, — или, если рассматривать эту проблему шире, к методам воздействия руководителя на подчиненных. Думайте, товарищи. Что это я да я? Ну вот вы, Геннадий Кузьмич.
— Ох, не выжать вам из меня сегодня ничего. — Золотарев глядел на Збандута поглупевшими от радости глазами.
— И вообще согласно гигиене умственного труда напрягать мозги в момент сильного волнения не рекомендуется, — резонерски добавил Зубов.
— Э, нет, товарищи, так не пойдет. — Збандут протестующе повел ладонью. — Освобождать вас от этого и устраивать с половины дня выходной я не собираюсь. Нарушим правила гигиены труда. Борис Серафимович, прошу.
— Я записал бы так… пожалуй… — Захваченный врасплох Рудаев малость растерялся. — Главное средство воздействия на подчиненного — это слово. Спокойное, вразумительное…
— …убеждающее, — подсказал Галаган, видя, что Рудаев запнулся.
— Убеждающее, — повторил Рудаев и продолжал уже побойчее: — Если руководитель пользуется уважением, ни к каким особым мерам воздействия ему прибегать не приходится.
— Все? — спросил Збандут.
— Все.
— Разрешите внести в ваш пункт уточняющее дополнение. — Збандут пристально посмотрел на Гребенщикова. — Руководитель, увлекающийся материальными взысканиями, тем самым доказывает свою несостоятельность в умении воздействовать на людей силой своего авторитета.
Читать дальше