Андрей Белый - Круг. Альманах артели писателей, книга 4

«Поболтайся-повиси,
Пузо-брюхо растряси!

Будет боровом гулять,
Да поганить Землю-мать!»

— Ну и шалая ватага! в тыщу человек!
Атаман то, значит, баба! не пымать вовек!

Даден ей зарок великий — взять царя в полон, —
За дружка — на месте Лобном жисть окончил он.

Бают: видели на всполье самое, вчерась,
У царя от страха шапка с плеши сорвалась.

Не с того ль холопы грабят барское добро?
Не с того ли с новой плахи хлещет кровь ведром?

Не с того ли шлют заставы, да на все пути,
Атамановскую славу сцапать — загасить?

Ой, и мчатся дни-быструхи
Неугончивые,
Не успеешь оглянуться
И очухаться!
Заходили Русью слухи
Переметчивые,
Из конца в конец метнутся, —
Ой, не слухайте!

Сладко, валко московитам спится,
Лишь на вышках не заснет дозор,
Да не спится палачу в светлице.
Не задремлет с давних пор.

— Вон про что калякают в народе!
Али правда?..
Ой, не одному
Быть в застенке!
Месяц колобродит
В пасмурном заоблачном дыму.

Стукнул-брякнул сторож в колотушку,
Гавкнул пес спросонок у ворот.

Пуховую мнет палач подушку,
Шелковое одеяло рвет.

— Сгрудят бабу! право слово сгрудят!
Государь-царь на расправу скор!
Будет угощеньице паскуде,
Вот уж встречу! навострю топор!
Ненароком столько насказали
О тебе, беспутница, везде!
Попадись!
Да чьими же глазами
Побледнелый месяц поглядел?

Вольно кудри чьи же разметались?
Чьи слова шепнули тальники?
Отчего забилось сердце, сжалось,
Леденит железные виски?..

Не успело солнце в руки гусли взять
Расстегнуть кафтан кармазиновый,
Полетела молвь по Москве гулять,
Будто во́роны пасть разинули:

— Тащут бабу-атамана
Ко приказному двору,
Ко приказному двору,
К палачеву топору!

— Выдал бабу окаянный
Пустопляс — гугнявый дьяк!
— Ах, ты, мать-его-растак!
Пустопляс, гугнявый дьяк!

Не успело солнце щегольнуть — запеть
Выйти козырем перед селами, —
Вот сорвется смерть, вот нагнется смерть,
Над глазами, над сокольими!

Выходили
Бирючи —
Горлачи,
Завопили
Горлачи —
Бирючи,
Созываючи —
Скликаючи
Народ
Из всех ворот:
— Будут голову смутьянную рубить!
Будут славу государеву трубить!

А палач-то лют и дюж,
А палач-то — ейный муж!

— Эй, вали валом!
Эй, гуди гудом!

— Эй, на ус мотай!
Дури не хватай!
Проходили
Бирючи —
Горлачи,
Провопили
Бирючи
До ночи!
За царевы калачи!

День смутьянил, бражничал гульливо,
В звоне сбруи, в храпе жеребцов.
В этот день к диковинному-диву
Съехались-сошлись со всех концов:

От Пыжей, с Остоженки, с Басманной,
И с Таганки и от деревень,
Перегрудились ордой горланной,
Где топор горел, как день.

Заодно все дрогнули: — гляди-ко-сь!
И утихли шопоты и гул.
Индо каменный Иван Великий
Золотую голову нагнул.

— Ну и ладная! Ну и баская!
Своевольные уста!
А повадка — атаманская,
Не гнетет ни робь, ни страх!

Запечалились смерды, нищие,
Засутулились — хил и дюж,
Заворочала знать глазищами
— Вот уж встренет жонку муж!

А она идет — головушка не клонится,
А угодникам-святителям не молится,
Не склоняется у шапки государевой,
А идет как будто заревом одаривает!

Еще больше знать-бояре улюлюкают:
— Не длинен правеж с бесчинницей-гадюкою!
— А и влить ей в глотку олова, сорвать кумач!
— А руби ей голову, руби, палач!

Затрубил трубач,
— Начинай, палач!

Вытирал палач с лица крупен пот,
Грозовой топор, ой, топор берет!

Зашарахались конные, пешие,
Закричал палач:
— «Напотешусь я!»

А и тут жена мужу глянула
В его буркалы бестыжие,

Говорит ему таковы слова,
Не от тех-ли слов ветры стихнули:

— Зарубить меня ты силен-волен,
Да ведь Правду-мать не загнать в полон!

— Эй, насильники зажирелые,
Без меня мое дело сделают!

— Отворяй, палач, мою кровь-руду,
Не один алтын — не один дадут!