Кузьма Чорный - Млечный Путь

Коля выбрался из-под выворотня, встал под сосной. Лицо его красно, одежда вся в земле. Крамаревич сидел на корточках и прислушивался. У Коли на ремне висели гранаты. Крамаревич был с самозарядной винтовкой. Немного в стороне снова загремело, забахало. Близко. Даже послышались крики.

— Рус, сдавайся! — послышалось.

— Сука берлинская! — был ответ. И снова треск и грохот, и снова:

— Рус!..

— Ну, немецкая сука!

— Коля, ложись! — сказал Крамаревич.

Коля упал на землю и услыхал: идут. Медленно, тихо, чтоб сучок не треснул. Осторожно. И Крамаревич тяжело дышит рядом.

— Много их, — шепчет Крамаревич. — Человек двадцать. Коленька, готовь гранаты. Остерегайся. Они не видят, идут прямо на нас. Как подойдут ближе — бросай в самую кучу. Из винтовки я их меньше положу…

Коля не дослушал. Очень может быть, что он вообще не слышал того, что говорил ему Крамаревич, имевший обыкновение поучать. Ничего Коля не слышал. Он видел на расстоянии, как ступает по белой земле много сапог. И когда решил, что пора, коротко взмахнул рукой и ткнулся лбом в снег. Хорош! Громыхнуло. Вздрогнула земля.

— Коленька! Сынку! Ну и молодец! Чтоб тебе век жить! Ты ж из них кашу сделал, — кажется, не говорит, а поет Крамаревич.

Он еще не видел того, что сделал, а душа его тоже пела от радости. Он вскочил на ноги и широким шагом двинулся туда, где разорвалась граната. Громкий шепот Крамаревича догнал его:

— Куда ты, погоди, вот там ходит один. И еще один…

Крамаревич прицелился и выстрелил. Коля видел, как один там упал, а второй сел под деревом.

— Сдавайся! — крикнул Коля и побежал, на ходу перебрасывая из руки в руку гранату. Он был пьян от возбуждения, и подъем его не спадал. Ради такой минуты стоит многое перетерпеть. Вот они! Шли, шли и пришли. Лежат вповалку, гримасы на окровавленных лицах, все порвано, на шинелях выброшенная взрывом земля… Он был пьян от счастья. А в стороне поодаль шел бой. Антон Крамаревич схватил Колю за плечо:

— Не стой, они еще могут прийти.

— Эти не придут.

— Не эти, так другие. Айда отсюда!

Крамаревич потащил Колю в кусты. Они успели отойти не больше чем на двадцать шагов, как вдогонку послышался крик:

— Сдавайся!

Они упали и поползли. Добрались до кустов.

— Сдавайтесь! — снова крик. — Поднимайте руки и идите сюда!

— Выкуси! — тихо ответил Коля. Перед глазами у него все шло кругом.

— Сдавайся! Сдавайся! — звучало в ушах.

Коля и Крамаревич отползали. Те стали стрелять. Стучал пулемет. Пули вокруг них и впереди взрывали землю. Уже светила луна. Те прекратили стрельбу и втихомолку настигали их. Крамаревич, приподнявшись, оглянулся. Прицелился. Выстрел.

— Готов, — сказал он.

Оттуда снова открыли огонь. Коля встрепенулся и зашептал:

— Мне их видно. Прямо вслед стреляют, а со сторон обходят. Окружают нас! Эх, если б автомат…

— Держаться, сынку! Дай мне одну гранату.

Возможно, именно в этот момент Коля и протрезвел, спало возбуждение. Он протянул Крамаревичу гранату и посмотрел на него, как сын смотрит на отца, от которого ждет спасения. Все вокруг заливал лунный свет. Бой в стороне затих. Нависла тишина.

— Сдавайся! — прокричали с двух сторон и тут же открыли огонь.

Выхода не было. Крамаревич начал отстреливаться. Тех было много, а он отстреливался один. Душа у Коли ныла и взывала о спасении… Крамаревич в эти минуты казался ему сказочным великаном, хотелось укрыться за его спиной.. Страшная тоска по матери полнила душу. И по отцу: повиснуть бы у него на шее и плакать, плакать.

Вот уже с двух сторон стали осыпать их пулями.

— Дай еще гранату, — велел Крамаревич.

Коля послушно протянул ему гранату.

— Беги за мной, — сказал Крамаревич. — И тоже приготовь гранату. Будем пробиваться.

Крамаревич вскочил, побежал. Коля — за ним. Крамаревич упал, и Коля тоже упал.

— Переждем малость, — шепнул Крамаревич. — Держись меня.

— Их мало! Всего один! — послышался голос.

Если это был не кошмар, а реальность, то этому нет названия и меры в человеческом обиходе. Коле показалось, что кричит его отец. По лицу его прошла и уже не унималась дрожь, зубы стучали. Он лежал лицом вниз и чувствовал, как подбородок выбивает дробь о мерзлую землю. Он подполз к Крамаревичу и прильнул к его плечу. Крамаревич вскинул руку, и граната разорвалась там, откуда слышался крик. Крамаревич схватил Колю за рукав, и вдвоем они побежали дальше, принимая в сторону. И вот им уже кажется, что они оторвались от тех, кто добивался их смерти. Лес кончился, перед ними было открытое пространство. Коля успокоился, повеселел. Ему уже хотелось, чтобы те сунулись сюда, — он угостит их гранатой. Но нет, лучше уносить ноги, они уже бегут наперерез. Бьют из автоматов. Ему уже ожгло ноги, и левая подломилась в колене.