Галина Николаева - «Гибель командарма» и другие рассказы

…Мыслящий разум (ум) заостривает притупившееся различие различного, простое разнообразие представлений, до существенного различия, до противоположности. Лишь поднятые на вершину противоречия, разнообразия становятся подвижными и живыми по отношению одного к другому, — приобретают ту негативность, которая является внутренней пульсацией самодвижения и жизненности» [19] Ленин В. И. Философские тетради. М., 1947, с. 117—118. .

Вот и взаправдашняя зима.

Снегопад. День, как гнездышко, весь пуховый, мягкий, свежий.

Серо-белое низкое небо, пушистый непримятый снег на земле, крупные снежные хлопья в воздухе.

Тихо.

Мягко.

Пышно.

Бело.

На ветвях — везде белая оторочка. Ветви елей в пушистых и слипшихся шапках.

Ветви молоденьких сосенок так забило, что из снежных валиков смешно торчат только кончики зеленых иголок.

Липкий снег даже вдоль стволов сосен с юго-восточной стороны.

Весь мир опушен белым. Так свежо и чисто, что после прогулки во рту вкус ключевой воды…

Тот же свежий и пасмурный радостный день.

Та же опока, оторочка всюду на ветвях, на стволах, на заборах.

Необмятое первозимье: еще не принастило пышный снег. Те дни, когда от пороши до наста вольготно зайцам.

И все тот же вкус ключевой воды на губах, во рту, кажется, в самой крови.

…Хорошо.

Снегу много, но нет той пышности — повлажнел, потяжелел. Опокой сваливается с ветвей большими влажными комьями, лишь кое-где остается, как клочья ваты. Тепло — 0 — 1°, а на стволах по всей длине от корня до верхушки узкие белые полосы с юго-западной стороны. Липкий снег плотно набился в надкорья и держится.

В этот день подружились зима и осень — взялись за руки. Тихо шагают рядком.

Совсем осенняя мелкая редкая мжичка в воздухе, осенняя влага, а на земле нетающий снег…

То вдруг засеверит, и посыплются крупные липкие густые хлопья, и весь мир виден сквозь густую белую сетку.

Тонкая, тонкая грань меж зимой и осенью.

В полдень особенно густо повалили крупные хлопья, особенно загустела белая сетка. Но снега на деревьях, заборах не прибавилось — он был снегом в воздухе и таял у земли. На перилах балкона, на подоконниках, на иглах сосен свисали крупные капли, крупно капало с крыш, разбрызгиваясь, как в ливень, и вскоре полуснегопад-полудождь превратился в обыкновенный дождик, и уже не белая, а серая сетка занавесила лес.

Январь — проси льда. Переход зимы.

Году начало — зиме середина. Волки садятся.

Полузимница. Полухлебница. Пополам, да не поровну.

Метель на полузимницу корни подметает.

Вкус ключевой воды. Поющие снега.

Купол черепа голый [20] Наброски портретов некоторых персонажей задуманного романа о физиках. , высокий и совершенный, как архитектурное сооружение, геометрически выверенное, с двумя-тремя пушистыми дрожащими волосками.

Столь же точно прочерченный овальный рисунок век — овальность верхнего века точно отражена в овальности нижнего.

Математически выверенный брак.

— Нет, из вас не выйдет семейства Кюри!..

Розоватая прозрачность, перламутр, а потом остренький носик на желтоватом лице, и ничто, ничто не расскажет о былом очаровании. Никаких следов былой красоты.

Двадцать семь лет. Остренький носик. Полюбит и с остреньким!

На подножке поезда… Свадьбы не будет. Что узнала? Кусок пирога? Время в фотонном полете?.. Поющий снег… Вкус ключевой воды…

Мария Кюри ждала до тридцати лет и дождалась — страсть к науке чудесно сплелась со страстью к мужчине.

Плач Ярославны — письмо матери атомного века к мертвому мужу.

Густо закрыто облаками небо. Розовый и тусклый молочный свет. Безветрие и густой снегопад.

Снежные хлопья падают густо и прямо, без игры, медленно, вяло, покорно.

Смирение, усталость, печаль…

После снегопада вдруг безоблачное, эмалевое голубое небо над нетронутой белизной.

Воздушная пышность снегов. Еще не принастило, не умяло, не подточило, еще каждая снежинка лежит легко, почти на весу, еще каждая живет сама по себе и ждет лишь, чтобы заиграть с близким и ярким солнцем.

И снега так воздушно легки, что их не назовешь сугробами.