Лазарь Карелин - Сейсмический пояс

— Ну, ценила как режиссера. Киношница же.

— Петя, ты этот разговор прямо веди,— строго сказала Айка­нуш.— Документы одно, а сердцу не прикажешь.

— Айкануш! — вскинулся Лосев.— Ты должна все знать! Ты не можешь не знать! Скажи правду: Таня дочь мне или нет?

Если отец, так должен знать об этом, а если не знаешь, так какая она тебе дочь?

— Ну, так случилось! Развела жизнь. Скажи, прошу тебя: дочь мне Таня или нет?

— Не знаю. Я ведь тогда тоже в больницу угодила. Нина лежала в Баку, я в Ташкенте.

— А потом, потом?

— Зачем тебе это потом? — спросила Кира.— Потом тебя не стало, а Нина вернулась из больницы калекой. Больше года пробыла в Баку и вернулась на костылях.

— С ребенком?

— Не знаю. Я избегала тогда встречаться с ней. Стыдно мне было. Забыл почему?

— Не забыл.

— Нет, забыл. Помнил бы, была бы такая дрянь, как я, хоть в одном твоем фильме. А у тебя все чистенькие. Забыл. Только сейчас вспомнил. Сразу, вместе — и меня и Макса.

— И Нины в его фильмах нет,— сказал Рогов.— Вычеркнул из памяти.

— Неправда! Есть Нина, она есть!

— Развеселая такая, с ямочками, быстроногая? Мы ту забыли, мы с палочкой помним.

— Ту я не знал.

— Об том речь! А до палочки года два на костылях проходила. Соображаешь, легко ли в нашем городе в сорокаградусную жару гу­лять на костылях? Теперь дальше. Сообрази, если девочка твоя, то родилась она у Нины еще в больнице. Родилась у калеки. Костыли и ребенок~на руках. Сообразил?

— Ну чего ты насел с этим словом? — сказала Кира.— Тут никто не сообразит.

— Как же, а ставит фильмы! Про жизнь людскую. Имеет премии. В таком случае должен соображать.

— Но почему она мне не написала, почему?! — выкрикнулось у Лосева.

— Бывают, встречаются гордые женщины, Андрей,— сказала Кира.

— Так ты же почти сразу женился там, в Москве,— сказала Айка­нуш.— Я наводила справки. Актрису взял. А тут костыли.

— Я бы написала, она не написала,— сказала Кира.— А вот фото­графии стала собирать. Как первый фильм твой вышел на экраны, так и начала. Я бы не стала собирать.

— Все же скажите мне, я все равно дознаюсь, месяц тут проживу, а дознаюсь,— скажите, Нина из Баку вернулась уже с девочкой?

— Я этого не знаю, в больнице еще валялась,— сказала Айкануш и по-птичьи подняла сухонькие плечи, втянулась в черное платье.

— Я этого не знаю,— сказала Кира, смело выдерживая взгляд Лосева.— Говорю, стыдно мне было ей на глаза показываться. И не расспрашивала о ней. Тогда у нас столько было костылей этих, столько горя.

— Я этого не знаю,— сказал Рогов, крутя головкой, нервно закиды­вая ее.— С год в психиатричке продержали.

— Хорошо, сам узнаю! — Лосев поднялся, так резко поставив пиа­лу, что она опрокинулась, чай залил скатерть.

— Да ты не убегай, не спеши,— сказала Кира и снова налила в пиалу чай, протянула пиалу Лосеву.— Ну узнаешь. Скажем, ты отец. А что такое отец — ведь этого ты не знаешь? А как дальше с Таней тебе быть, если ты отец,— про это ты знаешь? Что за жизнь у нее, как скла­дывалась, какое здоровье? Ничего не знаешь.

— Все для себя, для себя старается! — вскрикнул Рогов.— Папоч­кой захотелось стать на старости лет! Как же, занятно! Взрослая дочь имеется! Миленькая! Славненькая! В случае чего, позаботится, чаек к постельке поднесет! А что эта дочь тяжко болела — про это известно тебе?!

— Что у нее было? — спросил Лосев, снова присаживаясь.— И не кричи на меня, Петя. Ну, можно сейчас на меня кричать, момент под­ходящий, а ты все-таки не кричи, сдержись.

— Вот, умеет осадить! — не унимался Рогов.— Это они умеют, баловни судьбы!

— Он прав, не надо кричать,—сказала Айкануш.— У нее, у Танюши нашей, Андрей, с голосовыми связками что-то приключилось. Только начала в школе преподавать, голос отказал. Но сильная девочка, ушла из учителей, стала учиться на врача. Сама про себя теперь лучше всех понимает. Обошлось, заговорила.

— А стронь ее, взбудоражь — и опять может начаться,— сказала Кира.

— Если нужны врачи, самые лучшие, если нужны лекарства, лю­бые, из Кремлевки, я...— Лосев опять порывисто встал, готовый вот прямо сейчас кинуться за самыми лучшими врачами и редчайшими лекарствами.— Вы подтверждаете, я — отец!

— Да погоди ты вступать в права отцовства,— сказала Кира.— Не доказаны еще твои права.

— Узнаю! Докажу!

— А ты, Андрей, если можешь, просто так помогай девочке,— ска­зала Айкануш.— Вот видишь, какой ты. Тебе сперва надо узнать, что это родная кровь тебе, а уж тогда...