Галина Демыкина - Просторный человек

Когда он вошел, все встали, захлопали в ладоши, кинулись жать руки. И он понял, что об его открытии им уже известно. И страшно заволновался, потому что оно требовало еще проверки.

— Что скрывать, — говорил он, поднимая бокал и расплескивая вино на домашнюю пижамную куртку. — Что скрывать! Да, если такую малютку (тут он назвал формулу) раздуть (он сказал иначе и даже прочертил в воздухе формулу, связанную с увеличением в миллиарды раз), — то получится новая маленькая вселенная. Какая? Этого мы еще не ведаем. Но будет в ней своя гармония — это уж точно, это мы знаем по нашей вселенной, и свои несовершенства… И если к тому же все наши — мои, или его вот, или его — аминокислоты, все эти РНК и ДНК, закодировать, заключить в формулы и переселить в такую вселенную… это ведь несложно…

Он замолчал и полез было в карман за единственной в мире маленькой капсулой, в которую он водворил единственную пока на этой земле частицу-малютку, но тут коллеги раскричались, как лучше и быстрее приступить к делу; и можно ли раздуть вселенную для каждого; и не станут ли они враждебны, если будут из разных веществ; и хватит ли на все это пространства, и что будет с теми, которые останутся без вселенных, а таких наверняка окажется немало.

Наш профессор притих, сел, стал намазывать хлеб маслом, а поверх еще икрой. В голове у него сталкивались формулы, одна из которых… одна из них… кажется, она могла уничтожить все остальные, и следовало скорее проверить. Он незаметно выполз из-за стола и, разыскав свое летнее пальтецо, выбежал на улицу.

По его комнате гулял ветер — сбросил бумаги со стола, и они валялись как ненужные. Ученый подумал, что оно и к лучшему (как ненужные), и незачем раздувать эти вселенные и давать кому ни попадя… Но потом вспомнил: все уже знают, сам чертил в воздухе пьяной рукой…

Он нашел запись — да, да, конечно, это была та формула, которая могла опрокинуть все. Это ее он вспомнил на банкете. Стало быть, она уже была. И делать ему больше нечего.

Тогда он лег на диван в своем остывшем кабинете и заплакал. Потому что путь исканий был окончен, пир безрадостен, а в душе — пустота.

И тихонько в дверь постучалась старость, которой он не замечал все последние десятилетия. Он и теперь не поспешил открыть дверь, а торопливо начертил на чистом листке бумаги: «Милая Маша, не жди меня к завтраку». Потом представил себе удивление жены и добавил: «Не беспокойся обо мне. Я подам тебе весть».

После чего переоделся в новый костюм, завязал галстук под воротом свежей рубахи, собрал и рассовал по карманам исписанные математическими выкладками бумаги. И наконец, из бокового кармашка пижамной куртки достал пока единственную в мире капсулу, в которой жила своей удивительной самостоятельной жизнью единственная на этой земле частица-малютка — будущая вселенная.

…Вадим поднимается по лесенке и, уже отпирая дверь, слышит телефонный звонок, и потом — расслабленное:

— Его нет, Анна Сергеевна. Здравствуйте. Не знаю. На работе, вероятно.

— Я здесь! — кричит он. — Мама, я здесь!

В трубке чуть напряженный от смущения голос с энергическими нотками:

— Вадим, добрый вечер. Вы не очень устали? Я хочу пригласить вас посмотреть картины художницы, о который мы как-то говорили. Очень, на мой взгляд, интересно. Я вас встречу, это в том же дворе…

Вадим рад, будто того лишь и ждал.

— …Довольно настойчивая особа, — вскользь роняет мама.

— В пределах дозволенного, — мягко парирует Вадим. И вдруг улыбается в радости, как от доброго предчувствия. — Мама, не напрягайся, з л о д е й к а — не она.

А злодейка, точно ожидая его, стояла в том самом дворе, возле того дома, куда он спешил. Стояла, застигнутая своим жизнеспособным двойником на попытке быть похожей, нет, быть тождественной, как бы переселиться в другую (схожую, но другую) плоть, переняв ее черты.

— Ася, это ты? Господи, что за причуды! Мне показалось, будто я сама себя встретила!

В Асиной памяти мгновенно всплыло такое же ее ощущение там, в лесу, когда спрятались с Вадимом за ель.

Но другое чувство перекрыло, и она подбежала возбужденно:

— Анна Сергеевна! А я собиралась звонить вам. Кажется, у Тани будет мастерская. ФЕЯ обещал.

Она рассказала о ходатайстве, о слове «лады́»…

— Он так и сказал «лады́»! — и засмеялась.

— Ну, так говорят иногда, — рассудительно ответила Анна Сергеевна. Она немного медлила: звать — не звать. И решилась: — Пошли смотреть Танины работы! Я пригласила Вадима.